Чарли Уиб не обращался к нему в течение двадцати минут.

За это время публика вибрировала, пребывая во влажном и слезливом умопомрачении. Как и предсказывал Уиб, толстые женщины падали в обморок направо и налево. Взрослые люди вопили, как младенцы.

Преподобный Уиб подал знак кивком, и двое молодых дьяконов в голубино-белых костюмах вывели на сцену слепого.

– Ты, бедный заблудший грешник, – сказал Уиб. – Как тебя зовут?

– Джеремия Скинк.

– Ах, Джеремия!

Аудитория разразилась ревом.

– Джеремия, ты веришь в чудеса?

– Да, брат Уиб, – ответил Скинк, – да, я верю.

– Ты веришь, что Господь сегодня здесь, на Озерах Ланкеров?

– Я верю, что он с тобой, – сказал Скинк, повторяя строки, выученные на репетиции.

– И, Джеремия, ты веришь, что Господь следит за своими чадами?

– Он любит нас всех, – ответил Скинк.

– Итак, давно ли ты слепой?

– Итак, некоторое время, – ответил Скинк.

– И врачи махнули на тебя рукой?

– Абсолютно, преподобный Уиб.

– И ты тоже махнул на себя рукой, не так ли, брат?

– Аминь, – сказал Скинк, и тут миникамеру направили на его очки. Он злился на себя за то, что позволил облачить себя в эту соломенную шляпу и шелковый костюм.

Преподобный Уиб коснулся платком своего лба и возложил пухлую розовую руку на плечо Скинка.