– Врешь! – Эл Гарсиа не верил своим ушам: Билли Баумэн – член демократической партии!

Лейтенант убрал ноги со стола.

– Помню, ты когда-то сказал мне...

– Что мир – это сточная канава, а мы все – дерьмо, которое в ней плавает.

– Да. Это очень воодушевляет. Удивляюсь, как это Холлмарк не откупил у тебя копирайт на этот афоризм.

– Время от времени все кидаются афоризмами, – пожал плечами Гарсиа.

– А знаешь, что самое печальное, Эл? Я начинаю думать, что ты прав. Я начинаю думать, что все безнадежно.

– Разумеется, все безнадежно, – подтвердил Гарсиа. – Только не давай этой мысли слишком уж глубоко забираться в твои мозги.

– Я и правда чувствую себя куском дерьма, Эл. Я голосовал за этого сукина сына.

– Знаешь, что тебе следует сделать? Завтра, прямо с утра, отпишись на какой-нибудь служебный выезд, а сам выбери себе пушку понадежнее, желательно автоматическую, и пойди постреляй часик. Вот увидишь, это здорово приведет тебя в порядок. Только представь, что палишь по всякой сволочи.

– А это, пожалуй, и правда хорошая идея, – оживился Баумэн. Он сунул в свой «дипломат» блокнот и ручку и встал. – Ладно, я поехал.

– Удачи тебе с твоим покойником в вечернем платье, – напутствовал его Гарсиа.

– Спасибо, Эл. А тебе – с твоим выродком-конгрессменом.

* * *

Дэвид Лейн Дилбек приветствовал Эрин чуть ли не с робостью. На нем были синий блейзер, бежевая водолазка, брюки цвета верблюжьей шерсти с идеально заутюженной складкой и дорогие сандалии из дубленой кожи; носков Эрин не заметила. Его серебристая шевелюра была вся в длинных ровных бороздках, оставленных зубцами гребешка: по-видимому, в течение последнего часа ее причесывали по меньшей мере раз двадцать. В довершение всего от конгрессмена так и несло одеколоном «Арамис».

Эрин, привычная к чересчур крепким ароматам, не была, однако, уверена, что ей удастся удержаться от какого-нибудь насмешливого комментария: настолько нелепо выглядели эта водолазка с высоким воротом и эта складка на брюках в такую жару и при таких обстоятельствах.

– Отличная яхта, – сказала она, чтобы сказать что-нибудь.

– Она принадлежит одному из моих друзей, – с готовностью отозвался Дилбек. – Я могу пользоваться ею, когда захочу.

– Для таких встреч, как эта?

Дилбек пробормотал нечто неразборчивое, но явно в отрицательном смысле.