– Погоди, погоди. Дай-ка я подержусь за тебя еще раз – может, что и получится.

– Нет, сегодня у тебя уже точно ничего не получится. Я же вижу.

– Заткнись!

– Это не твоя вина, золотко. Это из-за таблеток.

Придерживая Монику одной рукой, Дэррелл Грант обследовал свои возможности. Надежды не было.

– Вот видишь, что ты наделала, – жалобно произнес он.

– Да я тут вообще ни при чем.

Дэррелл снова взял нож и принялся водить кончиком лезвия по бедру Моники-старшей.

– Пожалуйста, перестань, – взмолилась она. – Ты ведь опять меня порежешь! – Танцовщице со шрамами почти невозможно было найти работу – во всяком случае, в хороших местах. Поэтому, когда Дэррелл кольнул ее ножом, она обещала, что сделает все, что он пожелает.

– Вот умница, девочка, – усмехнулся он.

Дверь открылась, и вошла Эрин. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить эту сцену: ее бывший муж, сидящий на стуле у зеркала, дрожащая Моника-старшая у него на коленях и стальной блеск лезвия, приставленного к ее загорелому животу.

Увидев Эрин, Дэррелл Грант захихикал.

– Вот и отлично. Закрой эту чертову дверь и принеси себе стульчик.

Эрин поняла, в каком он состоянии, и пожалела, что оставила дома пистолет.

А Дэррелл продолжал, все так же хихикая.

– Я тут собирался прокатить эту леди так, чтобы она на всю жизнь запомнила, а ты будешь сидеть и смотреть.

– А ну, – сказала Эрин, садясь. Она незаметно подмигнула подруге, но Монику-старшую это почему-то не успокоило. Она подняла руку, чтобы показать Эрин кровь.

Дэррелл все еще хорохорился.

– Мы сейчас дадим тебе роскошное представление.

– Я только жду, когда ты будешь готов. – И Эрин уселась поудобнее, нога на ногу.