– … учительница по-прежнему не могла преодолеть шок и вымолвить хоть словечко. Она стояла остолбенев и смотрела на Томмазо Кампанелла. Она, конечно, хотела разоблачить Томмазо Кампанелла, но она никак не ожидала, что он так страстно разделит ее критику в свой собственный адрес.

– Меня постоянно что-то не устраивает в моих же собственных настроениях, – проговорил Томмазо Кампанелла после некоторой паузы. – Понимаете, когда я попал в этот район, я осознал, что другого такого района нет нигде больше в Москве. Эти дома, эта река, даже железная дорога полны мрачного очарования, – действительно, с одной из сторон Лефортовского рынка лежали рельсы ветки Московско-Рязанской железной дороги. – А мрачное очарование – это тоже очарование. Красота может быть не только светлой и доброй. Может быть мрачная и угрюмая красота. Клянусь, я полюбил этот район с первого взгляда! В моей душе всегда сумерки. И когда я вижу сумерки наяву, они мне нравятся. В них я вижу отражение собственных внутренностей.

– Внутренностей? – поразилась учительница. – В сумерках вы видите отражение собственных внутренностей? Это очень странно.

– Да, – подтвердил Томмазо Кампанелла. – Это очень отранно. Но потом я подумал: «А кто знает, какие у меня внутренности?» С чего я взял, что они у меня именно мрачные? Моя любовь к Лефортово была странной: любя, я уставал от мрака Лефортово. Как будто в Лефортово мне все время навязывали точку зрения о том, что я мрачный, мрачный, мрачный. Да и не только я.

– Кто навязывал вам эту точку зрения? – спросила учительница. – Мы, участники «Хорина», ничего вам не навязывали.

Но Томмазо Кампанелла не обратил на ее слова внимания:

– Мне кажется, всем, кто был здесь, навязывали точку зрения, что кругом все мрачно, мрачно, мрачно. Что кругом сплошная депрессия. Было ужасно от этого навязывания, ему волей-неволей приходилось поддаваться, в него сразу начинал верить.

– Никто ничего вам не навязывал! – воскликнула учительница.

– Да, – наконец вновь согласился с ней Томмазо Кампанелла. – Теперь я понимаю, что никто ничего не навязывал. Черт его знает, откуда я все это взял?! Из чего я все это нафантазировал? Может, я грешу на Лефортово потому, что этот район – просто физическое место, декорация, в которой я впервые ощутил некоторые сумеречные настроения. И от этих сумеречных настроений на всю округу ложится мрачная тень.

– Если Лефортово – это театральная декорация, но театральная декорация не виновата, что именно в ней разыгрались ваши мрачные настроения, – заметила руководительница хориновской группы детей. – Какое отношение между декорацией и настроением? Никакого!