Третий ключ, похоже, ни к чему не подходил, и Стифенс переключил свое внимание на сумочку из тисненой кожи. Он собрался открыть ее, и в этот момент вошел Инсли и сказал:

— Машины нет, сэр.

— Естественно, — Стифенс поджал губы. Щелкнув замком сумочки, он заглянул в нее. Какие-то бумаги, салфетки, еще один тюбик без помады, три шиллинга и четыре пенса монетами — бумажных денег не было.

— Послушайте, сержант, — сказал он. — Хорошая сумочка, хороший чемодан, ключи от машины, но машины нет, дорогая одежда, за исключением чулок, — чулки второсортные, — позолоченный тюбик помады в комоде, модная помада в сумочке. Что вы на это скажете?

— Опустившаяся особа, сэр.

Стифенс кивнул, машинально перебирая монеты. Потом внезапно спросил:

— Она была девственницей, доктор?

— Нет, — ответил Помрей, — я проверил.

— Может быть, она была шлюхой? — предположил Инсли.

— Может, — сказал Стифенс. — Если понадобится, мы это выясним.

Помрей распрямился.

— Она умерла на кровати, это точно. Я сделал все, что пока в моих силах. Где я могу помыть руки?

— Там в холле есть туалет, — сказал Инсли. — Грязь там несусветная.

Стифенс разбирал найденные в сумочке бумаги.

— Так от чего же она умерла, доктор? — спросил он.

— Пожалуй, от сильной дозы наркотиков. Не могу сказать, от каких именно. Подождем результатов вскрытия.

— Она перебрала случайно или преднамеренно?

— Опять-таки подождем вскрытия. Если доза очень большая, то наверняка она вколола ее умышленно. Наркоманы обычно знают свою норму до миллиграмма. А небольшой перебор мог быть и случайным.

— Если доза была увеличена преднамеренно, — рассуждал Стифенс, — то мне приходится выбирать между убийством и самоубийством.

— Я думаю, что убийство вы можете исключить, — заметил Помрей. — Наркоманы обычно не любят, когда в них втыкают иглу другие. — Он пожал плечами. — А процент самоубийств среди наркоманов, когда они скатываются на дно, очень высок.