— Если все же ФСБ — наверно, морить не будут, — тихо пробормотал я и, подойдя поближе к вытяжке, негромко позвал: — Бо? Ты тут или где?

Ответа не было. Я позвал громче, а потом, проверяя свои позиции, пару раз крикнул во весь голос.

— Напрасно воздух сотрясаете. — Дверь отворилась, вошли двое в штатском — местные. — Звукоизоляция здесь мертвая, так что — не стоит.

Тот, что не советовал сотрясать, был смутно мне знаком. Поднатужившись, я вспомнил: парнишу сего показывали по местному телевидению и Бо отрекомендовал его как нехорошего человека. Правая рука хана, умница, мерзавец редкостный. А еще толстый сказал, что именно этот тип в свое время склонял его работать на хана и в результате был прямым текстом отправлен в не столь изысканные места, популярные в народе.

Нехороший человек выглядел старше меня лет на пять, был хорошо одет, отягощен скромными на вид часами марки “Картье”, благоухал дорогим парфюмом, выражение лица имел интеллигентное и вместе с тем в крайней степени самоуверенное. И вообще чувствовал себя здесь хозяином. Если бы не рекомендации Бо, я бы, пожалуй, счел парнишу вполне симпатичным и обаятельным.

Второй был явно персоной охранного свойства: плечистый, жилистый, невысокого роста, с кошачьей грацией и какой-то неторопливой обстоятельностью в движениях. Личико его удивительно напоминало морду взрослого бультерьера. В качестве приложения к бультерьеру имелись толстый кожаный портфель и два мобильника в каждом из нагрудных карманов рубашки.

— Слава, — попросту представился давний знакомец Бо, присаживаясь на один из стульев и приглашающим жестом указав мне на второй. — Садитесь — разговор есть. Доверительный.

Я сел и положил руки на стол, намекая, что с человеком в наручниках доверительный разговор строить проблематично.

— Ничего, господин Бакланов, потерпите, — отреагировал на намек Слава. — Мы справки навели — вы человек с прошлым, ситуацию можете оценивать неадекватно…Тем более если вы проявите благоразумие, таскать вам эти браслеты недолго… Давайте определимся с самого начала, чтобы не тратить время: мы с вами как будем общаться?

— В каком плане?

— Есть два режима работы. Человеческий и скотский. Человеческий основан на взаимном уважении, добровольном сотрудничестве и взаимопонимании. Скотский — на лжи, запирательстве и, соответственно, адекватной реакции: унижении, боли, втаптывании в грязь человеческого достоинства… Что скажете?

— Мне почему-то больше нравится первый режим, — застенчиво признался я.

— Очень хорошо, — одобрил Слава, приятно улыбнувшись одними губами — в глазах застыл какой-то неприятный блеск, тот, что сродни блеску лезвия опасной бритвы. — Кофе, сигареты?