После всего этого у шамана просто язык не повернется заявить, что наплетено в тех узлах черт-те что и сбоку бантик. Кроме того, тут под угрозой стоит собственное реноме большого знатока узелковой письменности: не смог прочесть, значит — что? Ага! Так что придется шаману морщить лоб и выискивать более-менее внятные группы, на ходу делая собственные дополнения, дабы показать хоть какой-то результат. Направление работы известно: духовное завещание потомкам, так что — удачи вам, товарищ шаман!

А мы тем временем этак ненавязчиво наведем с вами мосты, срисуем адресок и тихонько намек бросим: есть, мол, у нас нечто такое большое и страшное, что краеведовы узлы и рядом не валялись! Давайте как-нибудь конфиденциально пересечемся и посмотрим вместе, что это за диковинка…

Небольшая усадьба краеведа располагалась в обширном частном секторе. Одноэтажный дом под стареньким шифером, ветхий деревянный забор, маленький дворик, несколько хозяйственных построек — судя по ленивому мычанию и хоровому хрюканью из стайки, Сергей Дорджиевич умело сочетал научную деятельность с сельскохозяйственными заботами во благо семейного бюджета.

Собак во дворе не было: мы толкнули покосившуюся калитку и прошли прямиком к невысокому крылечку.

— А? — Трижды постучав в дверь и не получив ответа, Бо кивнул на пакет в моих руках — предусмотрительно запасенный литр “Звезды Улугбека”. — Думаешь — того?

— Думаю, более того. — Гнусно хмыкнув, я подмигнул: — Тяжек груз науки! Интересно, шаман что — такой же?

— Не берегут себя. — Бо решительно потянул дверь заручку и… — Твою мать! — тотчас же получил по лбу. Изнутри к дверям были прислонены вилы на длинном черенке. Хорошо, острием вниз. — Уродливый урод! — Бо, взвесив вилы в руках и отставив их к стенке, шагнул через порог. — Серега! Неправильно шутишь. Я тебе эти вилы… Стой!

Последнее относилось ко мне. Я послушно замер посреди прихожей и невольно обратил внимание на щетину, украшавшую правильный череп Бо. Данная щетина, дорогие мои… стояла дыбом.

Нет, в том, что нас никто не встретил, не было ничего необычного. Жена на работе, дети — в школе, краевед — в ахуе…

А вот запашок был, запашок… Из зала в прихожую, повинуясь легкому сквознячку, хлынувшему к распахнутой входной двери, наносило волнами характерный смрад. И мне и толстому сей запашок знаком по прежней работе…

Так обычно пахнет в помещении, где плохие люди пытают заложника. В комнате, где человек много часов обильно потел от невыносимой боли и животного страха за свою судьбу и судьбы своих близких…

— Серега, — тихо позвал Бо, осторожно заглядывая в зал. — Сере… Тьфу ты, ебтэть!