Фрэнк развел руками – жест этот мог означать и все что угодно, и весь мир.

– Когда я смогу уйти отсюда?

– Ты готов?

Отец Кеннет ответил вопросом на вопрос.

– Если спрошу сам себя, то отвечу, что никогда не буду готов. Поэтому и спросил Вас.

– Ты верующий, Фрэнк?

Священник посмотрел на него с горькой усмешкой.

– Пожалуйста, святой отец, не надо банальностей вроде «обрати свой взор к господу, и господь узрит тебя». Последний раз, когда наши взгляды встретились, бог отвел глаза в сторону…

– Не оскорбляй мой разум, а главное – свой собственный. Ты упорно считаешь, что я повторяю затверженную роль – наверное, потому, что сам затвердил свою. Я не случайно спросил, веришь ли ты в бога…

Фрэнк поднял глаза и принялся рассматривать садовника, сажающего клен.

– Мне это неинтересно. Я не верю в бога, отец Кеннет. И это не преимущество, что бы вы там ни думали.

Он повернулся и посмотрел на него.

– Это значит, что нет никого, кто простил бы мне зло, которое я творю.

И в самом деле, я всегда верил, что не совершаю никакого зла, подумал он, а вот ведь совершаю. Я постепенно, по капле лишал жизни человека, которого любил, того, кого должен был оберегать больше всех на свете.

Когда Фрэнк надевал ботинки, раздался телефонный звонок, вернувший его к действительности. Он прошел к телефону, оставленному на столе.

– Алло!