– А я здесь причем?
Неожиданно Елена приблизилась к нему и, вскинув руки, сняла с него очки и пристально посмотрела ему в глаза. Ему показалось, будто в него вонзился нож куда острее, чем был у Райана Мосса.
– Вы единственный известный мне человек, кто способен сейчас противостоять моему отцу. Если кто-то и может помочь мне, так только вы…
Прежде чем Фрэнк сообразил, что ответить, зазвонил телефон. Он схватил трубку с облегчением человека, нашедшего наконец оружие, которое может его спасти.
– Да.
– Никола. Я здесь, внизу.
– Хорошо. Спускаюсь.
Елена протянула ему очки.
– Наверное, я тут не в самый подходящий момент.
– Да, у меня сейчас дела. И я буду занят допоздна, и не знаю…
– Вам известно, где я живу. Можете прийти ко мне, когда угодно, хоть среди ночи.
– Вы полагаете, Натану Паркеру был бы приятен мой визит при подобных обстоятельствах?
– Мой отец в Париже. Он уехал переговорить с послом и поискать адвоката для капитана Мосса.
Фрэнк промолчал.
– Он забрал Стюарта с собой как… За компанию. Вот почему я здесь одна.
Фрэнк понял, что Елена хотела сказать «как заложника».
– Хорошо. Но сейчас мне надо идти. По ряду причин я не хотел бы, чтобы человек, который ждет внизу, видел нас вместе. Подождите несколько минут, прежде чем спуститься, хорошо?
Она согласилась. Последнее, что он увидел, закрывая дверь, ее светлые сияющие глаза и слабую улыбку, какую могла вызвать лишь крохотная надежда. В лифте Фрэнк посмотрел на себя в зеркало при неестественном освещении. В его глазах все еще таилось лицо его жены. Не было там места для других лиц, других глаз, других волос, других страданий. И самое главное – он никому не мог помочь, ибо никто не в силах был помочь ему самому.
Он вышел на солнечный свет, сквозь стеклянные двери заполнявший мраморный вестибюль «Парк Сен-Ромен». За ними его ожидала машина Юло.
Открывая дверцу, он заметил на заднем сиденье пачку газет и огромный издевательский заголовок на верхней: «Меня зовут Никто». Другие заголовки были, очевидно, в том же духе. Вряд ли Никола спалось лучше, чем ему.