Услышав это имя, Фрэнк так подскочил на стуле, что Морелли даже испугался, как бы не упал.
– Как, ты сказал, его зовут?
– Гудзон Маккормик. Адвокат из Нью-Йорка.
Фрэнк вскочил на ноги.
– Я знаю его, Клод, отлично знаю. То есть совсем не знаю, но это как раз тот, о ком я тебе говорил. Тот, за кем нужно было установить слежку.
Морелли сунул руку в задний карман брюк и достал дискету, полученную накануне от Фрэнка.
– Смотри, вот она, дискета. Вчера я не успел заняться этим. Собирался сегодня…
Оба подумали об одном и том же. Оба прекрасно знали, что означала отсрочка этого дела. Если бы накануне днем они установили за Маккормиком слежку, возможно, он был бы сейчас жив, и возможно, Жан-Лу Вердье уже сидел бы за решеткой.
Фрэнк подумал, что слишком уж много накапливается в этом деле разных «если бы» и «возможно». Каждое из них ложилось на совесть камнем, тяжелым, как скала.
– О'кей, Клод, проверь и дай мне знать.
Морелли бросил ненужную теперь уже дискету на стол и вышел из комнаты. Фрэнк взял телефонную трубку и позвонил Куперу домой, в Америку, не обращая внимания на разницу во времени. Ему ответил голос друга, удивительно бодрый, несмотря на позднее время.
– Да.
– Куп, это я, Фрэнк. Разбудил?
– Разбудил? Я еще и не ложился спать. Только что вошел, успел только пиджак скинуть. Что случилось?
– Черт знает что! С ума можно сойти, что творится. Человек, которого мы ищем, наш серийный убийца, сегодня ночью убил Гудзона Маккормика и освежевал его, как лев антилопу.
В трубке воцарилась тишина. Видимо, Купер не мог поверить своим ушам.
– Святой боже, Фрэнк, мир, похоже, сошел с ума. У нас тут тоже полный бардак. Сплошные страхи перед терактами, и мы постоянно начеку, ты даже представить себе не можешь. А вчера днем свалилась еще одна черепица на голову. Осмонд Ларкин был убит в тюрьме. На прогулке возникла драка между заключенными, и он погиб.
– Крепкий удар.
– Да, крепкий. И после всех наших с тобой трудов у нас в кулаке опять только мухи.
– Каждому свое, Куп. У нас тут не лучше. Сегодня утром еще один труп.