Фрэнк увидел, как облегченно расслабился Морелли, когда понял, что остался жив. Промчавшись по короткой финишной прямой, Ксавье сбавил скорость и выключил сирену у второго терминала, в зоне выгрузки багажа и высадки пассажиров, где разрешалось находиться ровно столько, сколько требовалось для этого, отчего она и получила название Kiss and Fly.

Фрэнк улыбнулся про себя: Kiss and Fly – поцелуй и улетай.

Он сомневался, что Паркер поцелует его перед отлетом.

Дальше они свернули налево, к зоне забронированного доступа, где у шлагбаума стояли охранники аэропорта «Лазурный берег». Увидев полицейские значки, они подняли шлагбаум, и вскоре машина мягко затормозила у терминала международных линий.

Морелли повернулся к водителю.

– Если на обратном пути будешь так же вести машину, обещаю, что пересядешь на газонокосилку. Фирмы, обслуживающие сады и парки, охотно берут на работу бывших полицейских…

Фрэнк улыбнулся и, дотянувшись с заднего сиденья, похлопал в знак солидарности агента по плечу.

– Не беспокойся, чемпион. Морелли лает, но не кусает.

Мобильник Фрэнка зазвонил. Он догадывался, кто это. Сунул руку в карман. Звонок был обжигающе требовательным.

– Алло?

– Алло, Фрэнк. Это я, Фробен. Где ты?

– В аэропорту. Выхожу из машины.

В голосе комиссара прозвучало не просто облегчение, а настоящее ликование.

– Слава богу. Наш друг мечет громы и молнии. Еще немного и объявит личную войну Франции. Я уж не говорю тебе, сколько мне пришлось выдумывать, чтобы удерживать его.

– Представляю. Но уверяю тебя, это не мой каприз. Ты оказал мне самую большую за всю мою жизнь услугу.

– О'кей, американец, еще чуть-чуть, и я расплачусь от волнения, испорчу мобильник, будешь потом покупать мне новый. Кончай угодничать и поспеши лучше забрать у меня из рук эту горячую картошку. Иду навстречу.

Фрэнк открыл дверцу машины. Голос Морелли остановил его, когда он уже вышел.

– Ждать тебя?

– Нет, поезжайте. Доберусь обратно сам.

Он повернулся, собираясь уйти, но передумал. Как ни спешишь, а нельзя забывать о благодарности.