Завтра. Должно быть, наверху, на улицах, сейчас уже темно. Завтра будет важный день. Обстоятельства вынудили его действовать, но, как это случалось всегда, он обернет все в свою пользу. Вынудили, подумал он злобно. Перед ним стояла единственная альтернатива: либо это будут иранцы, либо сирийцы. Он ненавидел и тех и других, но сирийцев все-таки больше.

Пакт о ненападении. Ему не оставалось ничего другого, как проявить инициативу. Экономика находилась в отчаянном состоянии. Необходимо было заключить соглашение с кем-то из них, прежде чем они, объединившись, не раздавят его в лепешку. Завтра иранский прислужник поставит свою подпись. Демонстрация силы произведет на него должное впечатление, и у него не останется никаких сомнений, чем это может кончиться. Да и многие месяцы подготовительной работы и переговоров не должны пройти даром. Он поставит подпись.

Но при этом ни самому приспешнику, ни его хозяевам в Тегеране доверять нельзя. Доверять им нельзя никогда! Они всегда постараются или обмануть, или схитрить, или… Да. Это тоже было возможно. Возможность существования заговора никогда не исключалась. Заговорщики были повсюду… Что ж, он уже принял меры предосторожности на завтра. Это было так просто. Если заговор существовал, он провалится, как и все предыдущие. Неужели они считают, что он настолько глуп? Что ж, они убедятся как раз в обратном. И убедятся они в этом завтра. Завтра…

В глубине лабиринта из бункеров под улицами Багдада Саддам Хуссейн продолжал одиноко выхаживать в полумраке комнаты.

Наконец-то, ко всеобщему облегчению, температура в укрытии начала падать. Холодный ночной воздух отобрал тепло у земли и у настила. Внутри укрытия стало опять вполне сносно. Хауард в конце концов решил отдохнуть и теперь спал, лежа в углублении, а Зиглер занял его место рядом с Макдоналдом. Внизу, в городе, движение в основном тоже стихло. Огни горели по-прежнему, а на задворках были видны маленькие костры среди разбросанных лагерных стоянок солдат, участвовавших в подготовительных работах на арене. Ближайшая из них находилась в шестистах ярдах от них вниз по склону.

Целый день они смотрели, как кто-то приезжал или уезжал. Наблюдалась постоянная активность. Потоки людей текли по шоссе под линией электропередач и мимо опоры, на которой был установлен второй анемометр. Мужчины внимательно следили из укрытия за происходящим – никто из тех, кто проходил мимо, так и не обратил внимания на три крошечные вращающиеся чашечки прибора высоко у них над головами. Теперь Зиглер был по этому поводу спокоен.