Она зажала звезду в руке и крепко прижала к груди. Лучи врезались в руку, но женщина не разжимала пальцы, пока не пошла кровь. Она низко опустила голову и сдерживала слезы до тех пор, пока тело не начало трястись от переполнявших ее рыданий.

– О проклятие, проклятие! – Мириам с силой ударила кулаком по земле. А потом прокричала, пытаясь утихомирить ветер: – Ну нет же, я не позволю тебе здесь умереть!

Хоснер не произнес ни слова, но в его глазах тоже стояли слезы.

Дрожащими руками Мириам сняла с шеи серебряную цепочку с кулоном в форме слова «жизнь» на иврите, застегнула цепочку на шее Якова и притянула его голову к себе.

– Жизнь, – произнесла она сквозь слезы. – Жизнь, Яков.

* * *

Моше Каплан лежал в маленьком овраге и сквозь ночной прицел изучал местность. Луна светила слабо, зато пыли в воздухе летало очень много, но Каплан без труда различал цепочку ашбалов в маскировочных одеждах и прислонившихся к низкой стене менее чем в двадцати метрах от него. Картина напомнила ему гравюру девятнадцатого века под названием «Сборище оборотней». На ней гротескно изображались получеловеческие фигуры на фоне стены церковного кладбища, освещенные луной. Картинка была страшненькая, однако не страшнее, чем зеленоватое изображение в его приборе.

Он смотрел и смотрел, и внезапно картинка потускнела: сели батареи. Каплан взглянул в последний раз перед тем, как картинка полностью потемнела, и нажал на спусковой крючок.

На холме все сразу поняли, что их час пробил.

30

30

Добкин силой втолкнул Шислона в гуфу, а потом отвел суденышко от берега. Конечно, сейчас уже посадка лодки стала значительно выше, и Шислон имел куда больше шансов выжить, состязаясь с Евфратом, чем разделяя судьбу Добкина. А кроме того, Шислон оставался единственной связью между Добкином и деревней Уммой, и Добкин вовсе не хотел, чтобы эта связь стала известна Ришу в случае, если их поймают вдвоем. Пока лодка не скрылась из виду, направляясь вниз по течению к деревне, он стоял на берегу, провожая ее взглядом, а потом пошел прочь от бурного, мутного потока.

Добкин полностью потерял ориентацию и не мог точно определить, где находится по отношению к Воротам Иштар. Он буквально продирался сквозь слепящую пыльную бурю, старательно считая шаги. На пути постоянно попадались ямы и котлованы, оставшиеся от раскопок и не огороженные до сих пор, и несколько раз генерал едва не провалился. Во всяком случае, их присутствие доказывало, что он в Вавилоне. Добкин с трудом передвигался по обесцвеченной, выбеленной земле, оставшейся от древних стен, превращавшей Вавилон в жуткую бесплодную пустыню, на которой даже трава не росла.