– Пошел к черту! – резко отвернулась от него Морин.

Но Хики не отставал.

– Вот видишь, дядюшка Джон снова спас тебе жизнь. – Морин не отвечала, и он продолжал: – Потому что я действительно хочу, чтобы ты увидела все, что случится позже. Да, зрелище будет бесподобным! Не столь часто можно наблюдать, как рушится вокруг тебя величественный собор!..

Галлахер судорожно вздохнул, и Хики повернулся к нему:

– Это только шутка, Фрэнк!

Морин тоже повернулась к Галлахеру:

– Он не шутит, тебе известно, что…

Хики наклонился пониже к ее уху и прошептал:

– Заткнись, или я…

– Что? – Морин сердито фыркнула на него. – Что ты мне можешь сделать? – Она снова повернулась к Галлахеру: – Он хочет видеть всех нас мертвыми. Он хочет увидеть, как ты и все остальные твои молодые друзья последуют за ним в могилу…

Хики рассмеялся пронзительным, визгливым смехом. Крысы прекратили пищать.

– Маленькие твари чувствуют опасность… Они чуют смерть. Они догадываются… – проговорил Хики.

Галлахер ничего не ответил, лишь в тихом холодном воздухе слышалось его тяжелое дыхание. Морин медленно привстала и спросила:

– Как Бакстер? Другие?..

Хики ответил в своей обычной грубой манере:

– Бакстер мертв. Отец Мёрфи ранен в лицо и теперь умирает. С кардиналом же все в порядке. – Он сочувственно добавил шепотом: – Вот видишь, что ты наделала?

Морин ничего не ответила, только слезы неудержимо текли по ее лицу. Хики отвернулся от нее и перевел свет фонаря на открытую дверцу. Галлахер тоже посмотрел на люк и сказал:

– Лучше всего установить здесь сигнализацию.

– Лучшим сигналом тревоги отсюда будет килограмм взрывчатки, – ответил Хики. – Я пришлю сюда Салливана – он заминирует дверцу. – Он взглянул на Морин. – Ну что? Пошли домой?

Все четверо начали медленно ползти назад, к люку под медной плитой.