– Что за план? – подозрительно уставился на нее Чиун.
– Минутку. – Не вымолвив больше ни слова, актриса взобралась на снежный утес и тотчас оказалась на виду у солдат внизу, вертолетов вверху танков, грузовиков и джипов у подножия горы. Женщина громко запела:
Я Будда, Будда это я. Мудрость я обрела Под деревом бодхи. Я Бунджи. Бунджи – это я. От несчастий и бед Спасу я Тибе-е-ет!Голос Скуирелли достиг такой высоты, какой никогда еще не достигал ни на сцене, ни на экране, ни в реальной жизни. Наиболее высоко взятая ею нота вознеслась в невероятную высь, в неземные обители звука.
Все живые существа на горе, начиная людьми и кончая снежным леопардом, замерли, воззрившись на певицу с таким необыкновенным голосом.
Почувствовав, что целиком завладела вниманием аудитории, Скуирелли Чикейн запела еще громче.
К сожалению, никто больше не услышал ни единого звука. Вверху, над линией снегов, что-то загрохотало, заревело, заухало, и этот грохот, этот рев погнали перед собой бесчисленные тонны снега, льда и острых обломков скал.
Лавина!
Это слово, словно снаряд, взорвалось сразу в сотнях умов.
Мастер Синанджу стремительно взлетел на утес и стащил Скуирелли оттуда. Спускалась она нехотя, но все же спустилась.
– Прячьтесь! – крикнул он остальным.
Бесчисленные тонны снега, льда и обломков скал, соскальзывая вниз, сметали все на своем пути. Беглецы едва успели спрятаться за большой скалой и, сидя там, молились богам, которые пожелали бы их услышать в этом грохочущем аду.
Когда наконец снежный обвал кончился, воцарилась звенящая тишина, полное беззвучие.