Сердце в груди Уоррена забилось чуть быстрее. Он подался вперед, внимательно прислушиваясь и борясь с желанием взглянуть на Джонни Фей.

– Три?! – Альтшулер в притворном изумлении приоткрыл рот.

– Да, сэр.

– Как же вам удалось так хорошо запомнить эти три пистолета, мистер Морз?

– Она выкладывала их на стойку, когда регистрировалась для стрельбы. Вот я их и приметил. К нам ездят не так уж много леди, и раньше я не встречал ни одной с тремя пистолетами сразу.

– Когда все это происходило?

– В первый раз, может быть, год или около того назад. А в последний – совсем недавно.

– Не могли бы вы более точно указать время?

– К сожалению, нет. Мне кажется, в апреле или в мае.

– Без “кажется”. Подумайте. Когда вы видели ее в последний раз?

– В конце апреля. Может быть, в начале мая.

Джонни Фей сунула Уоррену записку: “Делайте же что-нибудь!”

Не отрывая глаз от присяжных, Уоррен подписал под ее словами: “Ничего сделать нельзя. Пока нельзя”. Альтшулер спросил:

– Мистер Морз, вы захватили с собою в суд ваши регистрационные листы за последние восемнадцать месяцев? Я имею в виду те имена и адреса, которые называют вам люди, приезжающие попрактиковаться в “Американский Запад”.

Морз передал ему толстый бумажный сверток, перетянутый резинкой, и это было приобщено к делу в качестве вещественного доказательства, представленного обвиняющей стороной.

– Скажите, мистер Морз, ведь мы с вами дважды просматривали эти регистрационные документы? И каждый раз отдельно друг от друга?

– Безусловно, это так, – ответил Морз.

– Фигурирует ли где-нибудь в этих списках имя Джонни Фей Баудро?

– Нет, сэр. И мы очень тщательно его искали.

– Можете вы дать какие-то объяснения этому, мистер Морз?