– Но конечно, ты понял, что тебе это на руку.

– Правильно.

Ему было сорок – слишком солидный возраст, чтобы рисковать. Он усердно работал почти пятнадцать лет, медленно просачиваясь в узкую щель властных структур Корпорации, – как это делали мы все. Он был слишком умен для своих лет. Ему нравилась искусственность кондиционированного воздуха, этот воздух был безопасным. Он принадлежал к числу тех людей, кому хочется, чтобы будущее было определено и вложено в надежные банки и ценные бумаги. Волосы на его щиколотках были стерты резинками дорогих носков, которые жена покупала ему три раза в год в «Саксе». Ему это страшно не нравилось, потому что напоминало о том, что он смертен.

– Значит, – продолжил я, – ты вполне мог подсказать это Моррисону.

Он ничего не ответил. Нам подали суп.

– Ты понимаешь, что я не знаю никого из людей «Ф.-С.»? – продолжил я. – Саманта занимается Вальдхаузеном, а ты, Моррисон, банкиры и все остальные живете припеваючи, пользуясь тем, что сделал я? Ты это понимаешь, так ведь?

Мой голос стал громче, на нас стали оглядываться с соседних столиков.

– Да, – наконец признал Билз, разглаживая свой желтый галстук.

– И, надо полагать, вы собираетесь провести все через совет, а Президент пусть стоит на обочине с чемоданом или пьет в розарии. И так было задумано с самого начала.

– Послушай, Джек. Огорчен ли я, что Моррисон отправил тебя на рыбалку? Нет. Я готов в этом честно признаться. Но ты должен поверить мне, что не я ему это подсказал. – Для большей убедительности он взмахнул своими крупными загорелыми кистями. – Это сделал кто-то другой, а кто – я не знаю. Может, консультанты. Не знаю. Я просто говорю: почему бы нам с тобой не прекратить друг на друга наскакивать прямо сейчас? Это нам обоим ничего не дает.

Он пытался обезопасить себя.

– Это сплошное дерьмо, – заявил ему я.

Билз пожал плечами, съел немного супа и положил ложку.

– Знаешь что? – сказал он.

– Что?

– Я подумал, что смогу поговорить с тобой как с разумным человеком, но это невозможно. – Билз обвел взглядом ресторан, встал, выудил из кармана пару купюр и небрежно бросил их на стол. – Я лучше возьму в гастрономе сэндвич с индейкой.

Я проводил его взглядом. Ресторан был заполнен такими же, как Билз, людьми: они наклонялись друг к другу, обсуждая дела, пытаясь уловить сегодняшние тенденции, не упустить выгоды. Мужчины под сорок и за сорок, уже обремененные женой, несколькими детьми, домом. Пристегнитесь и готовьтесь к долгой поездке, парни. На этом уровне остановка означает смерть. Те, кто не получал повышения, несли в себе нечто злокачественное, что рано или поздно приводило к их профессиональной смерти. Надо каждые пару лет получать повышение или новый проект, иначе все поймут, что вы сели на мель, окаменели. Мне приходилось видеть мужчин и женщин, которые сходили с дистанции в сорок три, в сорок пять. На их лицах появлялось особое выражение, характерное беспокойство. Тем временем легионы умных работников напирали снизу, стараясь занять ваше место, так же, как раньше это делали вы сами, наступали вам на пятки. После того, как вы поднялись на некий уровень, никто не пожалеет вас в случае сбоя: мчащиеся вперед затопчут ваш труп. Если вы – Билз с женой и тремя детьми, то плата за обучение просто убийственная, по закладной надо выплачивать по пять тысяч в месяц. А еще надо искать летний домик на Лонг-Айленде, куда летом на месяц можно было бы отправить семью (аренда – это ужас, из подоходного налога ее не вычитают), а если у вас есть домик на берегу, то нужна яхта, которая бы доказала, что вы не мелочитесь, а это еще не меньше семидесяти пяти тысяч. Я знал Билза: он понимал, что в момент сделки с «Ф.-С.» ему достаточно удержаться на краешке подстилки для пикника – и это докажет, что он обладает реальными способностями, что ему не нужны были восьмидесятые, не то что тем пустобрехам и льстецам, которых просто подхватила волна экономического подъема. Он понимал, что его время пришло. Большие деньги были совсем близко. Все старались урвать себе кусок. Билз мог рассчитывать на свой. А я, жадный Джек Уитмен, был намерен получить свой.