Элен сидела неподвижно, словно статуя.
– Ну а все остальное ты и сама знаешь. Парень, которого наняли на грязную работу – убивать умственно отсталых, потрошить собак, – открывает охоту на меня. Сейчас, скорее всего, он сидит в полицейском участке, не видя даже собственной руки, и жалуется полицейским на то, что на него напал сумасшедший врач Натаниель Маккормик. Но документы – результаты биопсий Кинкейда – у нас. Надеюсь, в настоящую минуту бумаги уже в распоряжении полиции.
Некоторое время мы молчали, глядя друг другу в глаза. Очень странно. Десять лет назад мы сидели здесь же, на этих ступеньках, крепко обнявшись и словно став единым целым. Зря все-таки доктор Чен привела меня сюда.
– Ты любишь ее? – вдруг спросила Элен, словно настроившись на волну моих мыслей.
– Кого?
Элен проигнорировала вопрос, лишь заметила:
– Она очень хорошенькая.
– И ее подстрелили, Элен.
Снова молчание. Я заговорил первым:
– Они убили доктора Тобел?
Красавица печально улыбнулась:
– А я уж решила, что ты и не упомянешь это имя. – Она откинулась на спинку скамейки. – Всего мне, разумеется, не говорят, но думаю, что так. Почти уверена.
– Почему?
– Да потому что Хэрриет собиралась рассказать тебе именно то, что ты сейчас рассказываешь мне.
– Так, значит, это правда – доктор Тобел убита?
– Так считают все. Ну, по крайней мере, почти все.
– И каким же именно образом?
– Снова отвечу – не знаю. Могли ввести дигоксин. Я так предполагаю. Видишь ли, они расспрашивали меня о ее здоровье, и я, как могла, отвечала на вопросы. Так что о состоянии сердца они знали.
Дигоксин – препарат, заставляющий слабое сердце работать активнее, а потому считающийся незаменимым при лечении болезней, связанных с закупоркой сосудов. Естественно, что доктор Тобел хранила его в домашней аптечке. Но если дозу превысить, то сердце начинает биться слишком активно и требует больше кислорода. В конце концов насос сгорает от недостатка топлива, и человек умирает от сердечного приступа.
– Надеюсь, медицинская экспертиза проверила содержание в крови дигоксина.