— Потому что я хочу найти ее, — ответил Босворт. — Я хочу знать, что она существует в этом мире, но больше не могу искать ее сам. У меня есть деньги. Если вы найдете ее, вы принесете ее мне и я щедро оплачу все ваши расходы.

— Вы никогда никому не объясняли, почему вскрыли пол монастыря в Септ-Фонсе, — решил уточнить я.

— Там должен был находиться один из фрагментов, — объяснил Босворт. — Я проследил его путь. На это ушло пять лет, я перепроверял слухи и всякую полуправду, но я добился своего. Как и многие другие сокровища, эту шкатулку ради ее сохранности несколько раз переправляли за годы Второй мировой войны. Так шкатулка попала в Швейцарию, но вернулась во Францию, как только опасность миновала. Она должна была лежать под полом, но ее там не оказалось. Ее забрали оттуда, и я знаю, куда она делась.

Я ждал.

— Шкатулка попала в Чешскую Республику, в совсем недавно основанный монастырь в Нови Дворе, возможно, как подарок, как символ уважения к усилиям чешских монахов сохранить веру при коммунистах. Это великое упущение руководства цистерцианцев. И они делают одну и ту же ошибку все шесть веков. Они с готовностью перепоручают эту шкатулку друг другу, хоть на краткий миг, но выставляют ее на свет. Именно поэтому фрагменты медленно, но верно переходят в чужое владение. Седлецкий фрагмент, выставленный на аукцион вчера, как я полагаю, и есть фрагмент, переданный из Септ-Фонса в Чешскую Республику. Он не имеет отношения к Седлецу. Седлец не существовал как цистерцианская обитель уже почти два столетия.

— Выходит, кто-то поместил туда шкатулку.

— Кто-то хотел, чтобы ее нашли, — Босворт нетерпеливо закивал головой. — Кто-то хочет привлечь внимание к Седлецу.

— Но зачем?

— Седлец не просто склеп. Седлец — западня.

И тут Босворт достал свою последнюю козырную карту. Он открыл вторую папку, показывая копии рисунков, каждый из которых изображал «Черного ангела» с различных ракурсов.

— Вы знаете о Ринте?

— Вы использовали его имя как псевдоним. Из-за этого мы и угадали звонок в вашу квартиру. Это тот человек, который в девятнадцатом столетии перепроектировал склеп.

— Я купил их в Праге. Эти рисунки хранились вместе со всеми бумагами Ринта, связанными с его работой по восстановлению склепа, и принадлежали одному из его потомков, которого я нашел на грани нищеты. Я хорошо заплатил ему за эти бумаги, намного больше, чем они стоили, в надежде, что они предоставят мне веское доказательство. Так оно в конечном счете и случилось.

Ринт рисовал «Черного ангела», и, если верить его потомку, там было много больше рисунков, но они были либо потеряны, либо уничтожены. Эти рисунки говорят об одержимости Ринта. Он был фанатиком. Позже их неоднократно копировали, и эти копии стали популярны среди особого рода коллекционеров, интересующихся мифом. Но Ринт делал оригиналы. Возникает вопрос, как Ринт пришел к мысли создать такие детальные рисунки? Явились ли они полностью плодом его собственной фантазии или он видел что-то во время реставрационных работ, и это позволило ему рисовать на основе увиденного? Я верю, что имеет место последнее, поскольку Ринт явно очень мучился в последние годы, и, возможно, скульптура из кости все еще находится в Седлеце. Моя болезнь не позволяет мне вести дальнейшее исследование, вот почему я делюсь этим знанием с вами.