Теперь он стоял спиной к Елене и Уортон, но ни та, ни другая не выказали желания подойти поближе. Сайденхем с окончанием внешнего осмотра потерял ко вскрытию всякий интерес, что даже несколько позабавило Айзенменгера. Это было типично для судебных медиков, которые не придавали никакого значения внутренним органам, в то время как у всякого нормального патологоанатома именно они и должны были вызвать наибольшее любопытство.

Вряд ли скуку Сайденхема вызвал тот факт, что тело Никки Экснер было ему хорошо знакомо по первому вскрытию, поскольку тогда он обследовал его крайне поверхностно. Клайв с немалым трудом и одновременно с удивительной ловкостью извлек из черепа мозг, созданный Богом с неподражаемым мастерством, непостижимым знанием дела и удивительной любовью к человеку. Мозг оказался Сайденхемом не надрезан, а разрублен, словно какая-нибудь серая творожистая масса, и отброшен за ненадобностью. Печень — примерно полтора килограмма весом и сантиметров тридцать пять в поперечнике, орган более простой по устройству, но обладающий жизненно важными метаболическими и гомеостатическими функциями, — также была рассечена одним ударом. Почки оказались слегка надрезанными в нескольких местах, то же самое в свое время Сайденхем проделал и с легкими. Сердце, этот сдвоенный насос с четырьмя камерами, четырьмя клапанами, сложными системами циркуляции крови и передачи электрических сигналов, выглядело так, словно его пожевал ротвейлер.

Едва ли не полчаса Айзенменгер потратил на то, чтобы собрать и по возможности сложить в надлежащем порядке все эти органы, после чего стал изучать их, стараясь не показывать открыто, какое презрение вызвала у него мясницкая работа Сайденхема. Он не выразил удивления, когда рассек матку, лишь слегка надрезанную Сайденхемом, и обнаружил два фиброзных образования шириной от сантиметра до двух.

Затем он взял по два образца каждого органа — один для хранения в формалине, другой — в свежем виде.

Наконец основная работа была проделана, и Сайденхем, который шумно вздыхал, всем своим видом давая понять, какое это занудство — один раз он даже принялся напевать что-то себе под нос, — подошел к Айзенменгеру.

— Как, уже? — спросил он с показным изумлением. — Вот уж не думаю, что вы обнаружите что-нибудь интересное, ибо… — тут он понизил голос и продолжил заговорщическим тоном: —…ибо при повторной аутопсии этого практически никогда не случается. Пустая трата времени, поверьте мне. Тем не менее оплачивается неплохо, не так ли?

При словах коллеги Айзенменгер внезапно почувствовал усталость, но отнюдь не от работы.