– Может быть, есть нечто такое, что нам следует знать? – поинтересовался Бакс.

– У меня возникли кое-какие проблемы в Италии. Думаю, это их продолжение.

Когда они добрались до офиса, Пико остался парковать машину в подземном гараже, а Бакс проводил Ласситера до девятого этажа. Когда двери лифта открылись, телохранитель пригладил волосы на висках и сказал:

– А ваша Виктория ничего, правда?

Войдя в кабинет, Ласситер сразу подошел к окну и осмотрел улицу. На противоположной стороне в запрещенной для парковки зоне (штраф – сорок долларов!) стоял синий «торес». Из выхлопной трубы вился сизый дымок. Заскрипев зубами, Ласситер задернул шторы и отправился к своему столу, где его ждал какой-то предмет, завернутый в плотную коричневую бумагу, на которой был аккуратно выведен адрес отправителя – совершенно загадочного Института света.

Вскрыв пакет, Ласситер обнаружил довольно приличный, хотя и не новый экземпляр труда «Реликвии, тотемы и божественность». Суперобложки не было, и уголки страниц изрядно пообтрепались. Тем не менее книга казалась любопытной. В ней нашлось несколько черно-белых иллюстраций, воспроизводящих такие малоизвестные картины, как то:

«Посланцы Абгара принимают от Христа покров с Его изображением»; «Мария, кормящая грудью Младенца Христа» и «Избиение младенцев».

Последняя, приписываемая неизвестному мастеру из Померании (Данциг?) и датированная 1490—1497 годами, очевидно, являлась частью творения, именуемого «Иерусалимский триптих». Сопутствующий текст пояснял, что картина подчеркивает садизм мучителей Христа, иллюстрируя метафизический брак Спасителя со святой Вероникой.

Ласситер перелистал всю книгу. Первая глава посвящалась вопросам происхождения обычая поклонения реликвиям и возникновению почитания икон. В ней иудаизм противопоставлялся греческой культуре, которую Барези характеризовал как политеистическую, оседлую и визуальную. Он имел в виду многобожие, концентрацию населения вокруг городов-полисов и развитость изобразительного искусства. Иудаизм, по характеристике Барези, напротив, являлся «лингвистическим монотеизмом». «Это была религия кочевников, – писал он, – ориентированная более на природу, нежели на образ. Христианство возникло как одна из раскольнических сект иудаизма, превращаясь с течением веков во все более и более визуальную религию. Этот процесс можно считать завершенным после того, как в первой четверти IV века начали появляться изображения Христа».

Вторая глава, озаглавленная «Кровь и гносис», посвящалась сравнению отношения греческой и иудаистской культур к природе и в первую очередь такому природному явлению, как менструации, или «женскому истечению». Когда позвонил Риордан, Ласситер все еще читал эту главу.