Не раздумывая ни секунды, Арон принял стойку для стрельбы, как его учили на бесчисленных тренировках,– широко расставил ноги и вскинул «беретту». В ушах у него зазвучал неторопливый и строгий голос Элиаху, его старого инструктора: «Если они не готовы, стреляй. Если они готовы, стреляй. Если у них заложники, стреляй. Если целей больше одной, стреляй. Два выстрела в каждого. Два. Не думай – стреляй».

Но это же не заложники, это его дочери – Ребекка и Рия! Арон видел картинки с Микки-Маусом на их пижамах. Он навел маленькую «беретту» на первую маску. В тире, даже при плохом освещении, он мог бы держать любое пари, что сможет всадить две пули в мишень величиной с человеческую голову, повернуться всем телом, все так же выпрямив руки, и всадить еще две пули во второе лицо. На расстоянии пяти шагов Арон укладывал полную обойму из десяти патронов двадцать второго калибра в кружок размером с кулак.

Но ведь здесь его дочери!..

– Брось оружие,– прозвучал приглушенный маской голос человека, державшего пистолет с глушителем у головы Бекки.

Арон знал, что мог уложить обоих, прежде чем они выстрелят. Деревянный пол словно горел под его босыми ступнями, хотя не прошло и пяти секунд, как он выскочил в коридор. «Никогда не отдавай своего оружия,– внушал им Элиаху в то жаркое лето в Тель-Авиве.– Никогда. Всегда стреляй на поражение. Лучше убить противника, даже если придется самому или заложнику погибнуть или получить ранение».

– Брось, тебе говорят.

Не выходя из стойки, Арон осторожно положил заряженную «беретту» на пол и широко развел руки:

– Пожалуйста. Пожалуйста… Не трогайте детей. Бандитов оказалось не пять, а восемь человек. Они связали Арону руки за спиной скотчем, вытащили Дебору из-за кровати и отвели всех четверых вниз, в гостиную. Двое мужчин в масках отправились на кухню.

– Модди, телефон не работал,– успела выдохнуть Дебора до того, как тащивший ее захватчик заклеил ей рот.

Арон кивнул. Он не решался заговорить. Его посадили на пуфик около пианино, а Дебору с девочками на пол, спиной к голой стене. Они не залепили рты детям и не связали их, обе девочки рыдали в голос, обнимая маму. Справа и слева от них присели на корточках двое в камуфляжных куртках, джинсах и лыжных масках. Главарь кивнул, и все шестеро стянули маски.

«О боже, значит, они собираются нас убить»,– подумал Арон. В эту секунду он отдал бы все, что имел, лишь бы повернуть время вспять на три минуты. Он бы выстрелил дважды, повернулся, еще выстрелил дважды, еще повернулся…

Все шестеро – белые, загорелые, ухоженные – совсем не походили на палестинских агентов или коммандос из организации Бадер-Майнхоф. Они выглядели скорее как обычные люди, которых Арон видел каждый день на улицах Вашингтона. Тот, что стоял перед ним, наклонился, его лицо было теперь совсем близко от лица Арона. У него были голубые глаза и идеальные зубы. Легкий акцент выдавал в нем уроженца Среднего Запада.