– Легко.

– Я, наверное, не смогу.

– Ты видела, что он сделал с Конни. А я еще к тому же видел, что он сделал с Филом. Я даже секунды не буду колебаться.

– Убить не так просто.

– Не знаю, я никого еще не убивал.

До Вашинггон-авеню оставалось еще четыре квартала. Держась за руки, они пересекли Шестую Южную улицу. Справа тянулась полосой разноцветных огней Хеннепин. Сегодня ночью там было довольно оживленно.

– Боже мой, как много сегодня народу на улице, – сказала Бекки.

– Да, много, но эти не для него.

– О, а кто для него?

– Бродяги, нищие. Те, кого не хватятся и не будут усиленно разыскивать, те, на кого всем, или почти всем, наплевать.

– Это отвратительно, – содрогнулась Бекки.

– А парень этот не похож на Лестата. Я это чувствую. Он трус. Он старается держаться в тени. И, наверное, полжизни провел, трясясь от страха за свою паршивую шкуру Подумай, почему он выбирает тех, кого не будут искать? Он не хочет привлекать к себе внимание. Просто кусок…

Из темноты переулка вышла фигура и заковыляла им навстречу. Бекки остановилась. Фигура приблизилась. Саймону она показалась смутно знакомой. Когда до фигуры оставалось не больше двух метров, Саймон узнал человека с оторванной губой.

– Господи, Чарли! – воскликнул он.

Оторванная губа Чарли смахивала на комок жевательной резинки, прилепленный ко рту. Его лицо так и было измазано кровью после вчерашнего побоища. Он остановился, шатаясь, и мутным взглядом окинул Саймона и Бекки.

– Я Саймон, помнишь? Мы познакомились вчера ночью. Ночлежка, крысы?

– А, привет, Саймон.

Он отошел чуть в сторону и упал рядом с кучей мусора. Напился. А почему бы и нет, подумал Саймон. Бекки отпустила его руку, присела на корточки и дотронулась до лица Чарли.

– Ты не был в больнице?

Чарли фыркнул и покачал головой.