Широко раскрыв глаза. Ли похлопал себя по бокам и развел руками. Рация снова затрещала, и Джек сказал:

– Он подобрал одну из наших раций, больше нельзя ими пользоваться. Выключите их и немедленно возвращайтесь. Нам надо поговорить.

Ли выхватил у Саймона рацию:

– Ты труп, слышишь меня, ублюдок? Я надеру тебе задницу. Я тебя живьем зажарю, ты, мешок с дерьмом.

Снова смех, низкий, грудной, почти женский. Саймон протянул руку и взял у Ли рацию.

– Мы скоро придем, Джек, – сказал он.

И вновь из динамика послышался смех. Саймон поспешно выключил рацию, но смех продолжал звучать. Все в изумлении уставились на Саймона. Оказалось, что включена рация Бобби. Он выключил ее, и наступила тишина.

– Я иду за ним, – сказал Ли.

– Нет, – сказал Саймон. – Давайте вернемся назад. Не будь таким бестолковым, Ли. Сейчас это слишком опасно.

Ли выругался и пнул ближайшее дерево. Он повернулся лицом к зданию и что-то прошептал, а потом сказал уже громко:

– Мне надо забрать машину. Встретимся у Джека.

Он повернулся и, ссутулившись, пошел прочь.

– Черт возьми, – сказал Саймон.

Бекки взяла его за руку:

– Пошли. Надо уходить отсюда.

Целых пять минут Джек смотрел на рацию. Она молчала, не было слышно даже помех. Но тот мягкий смех, который донесся из динамика пять минут назад, еще звучал у него в ушах. Голос говорил ему о невообразимых зверствах и ужасах, о коварстве, недоступном человеческому пониманию. А хуже всего, что голос этот показался Джеку знакомым. Он уже слышал его раньше. В этом он был абсолютно уверен. Вот только не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

Чувство вины, которое он испытал сегодня, стало еще сильнее. Один из тех, кого он послал сегодня в ночь, чтобы сделать работу, которую должен был сделать он сам, еще двадцать лет назад, погиб. Мартин Бадз лицом к лицу встретился с чудовищем, которое он, Джек Холден, всячески пытался забыть и не вспоминать никогда. Мартин Бадз заплатил ту цену, которую не хотел платить Джек Холден. А еще раньше эту цену заплатила Конни Хонунг.

Джек потер глаза и несколько раз глубоко вдохнул. Он чувствовал себя испуганным и слабым. Потом достал из стола бутылку «Джонни Уокер», налил себе солидную порцию, но не притронулся к выпивке. Он посмотрел в чашку и покачал головой. Он стал слишком много пить. Это был всего лишь способ спрятаться, уйти от реальности. Это неправильно. Другие люди страдают, потому что он не захотел взглянуть правде в глаза двадцать лет назад. Джек оттолкнул чашку виски. Больше ни капли. Хватит убегать.

Он потянулся к столу и вынул из ящика свой самодельный крест. Трудно поверить, что два карандаша, схваченных поперек резинкой, могут стать источником великой силы. Джек провел пальцами по желтой поверхности карандашей, потрогал их графитовые острия и положил крест обратно на стол. Теперь он жалел, что приказал остальным выключить рации. От этого чувство одиночества становилось острее. Остальные были на улице, в ночи. Они подвергали себя опасностям, но они по крайней мере были вместе. Они не были одиноки.