– Как я понимаю, лейтенант, на имя Чарльза Найтингейла вы теперь не отзываетесь, – сказал он с таким видом, точно ему не терпелось сплавить меня, психа, с глаз долой.

– Так точно, господин майор, – ответил Я. – Однако, чтобы избежать возможных недоразумений, я не возражаю, если меня станут называть "доктор Коллектор" до тех пор, пока ошибка не будет исправлена. – Он вытаращил глаза. – Это мое прозвище, – пояснил я, хотя он наверняка уже слыхал его от Уизерса.

– Как вам будет угодно, лейтенант. Ваш послужной список безупречен. Я только не хочу никаких неприятностей.

Разговаривая с ним, я видел его ауру: грязную, воспаленную ауру мерзавца и труса. Совсем не как у вас, ребята: у вас обоих аура здоровая, чудесная. А вы мою видите?

Багровое солнце было сейчас прямо за головой Коллинза, оно слепило Тома, но он все же различил почти черные сполохи на алом фоне.

– Я вижу, – отозвался Дэл.

– Спустя месяц я повстречался с человеком, у которого была изумительная аура: она сияла всеми цветами радуги.

Коллинз на несколько мгновений изобразил эту картину перед ними в воздухе, затем продолжил свой рассказ.

***

– Моя репутация психа и сплетни Уизерса сделали свое дело: поначалу ко мне относились с большим подозрением, однако безупречная работа в операционной постепенно свела его на нет. Здесь было чуть полегче, чем в полевом госпитале номер восемьдесят четыре: недостатка морфия мы почти не испытывали, фиксировать бинты и шины при помощи шнурков и рыболовных лесок тоже не приходилось. Тем не менее работали мы по девять-десять часов в день, постоянно по уши в крови, шалея от душераздирающих воплей и стонов изувеченных бедняг. И все-таки мне было уже гораздо легче: я начинал ощущать свою внутреннюю силу, которая разгоралась все ярче и ярче, словно свет вновь рождающейся звезды.

Однажды утром, получив еженедельную увольнительную, я прошелся по уцелевшим от обстрелов книжным магазинам и обнаружил французские переводы "Соломонова ключа", а также книг Фладда и Кампанеллы, знаменитых магов шестнадцатого века. Даже в том кровавом безумии, наскоро штопая солдат лишь для того, чтобы вернуть их в окопы, где они будут убиты, я не терял влечения к иному призванию.

Мне нравилось, когда меня называли "доктор Коллектор".

Один Уизерс все так же меня ненавидел, воображая, что я обманом выуживал у него деньги за карточным столом. Ненависть его доходила до абсурда: так, он отказывался оперировать за соседним столом и даже питаться со мной одновременно.

Постепенно ко мне стала возвращаться память, включая и эпизод с Вандури, так что с этой точки зрения рецепт, прописанный мне полковником, себя оправдал. Но я тем не менее оставался Коллектором и не снимал с двери бумажку с именем Вандури. Казалось, часть его души вошла в меня, и именно в ней я черпал силу.