Во время мертвенной тишины, последовавшей вслед за этим, сердца присутствовавших успели стукнуть трижды. После этого раздался громкий оскорбительный хохот Лонгмэна.

– Лжет, – сказал он. – Я думал так долгие годы. Но теперь я скажу тебе кое-что, Алекс Камнор, и я рад этой возможности; лжец ты или нет, ты никогда мне не нравился. – Он резко мотнул головой в сторону Камнора. – Я поддерживаю тебя, Саймон. Не стану притворяться, что я в восторге от сроков выполнения, и я желаю тебе найти способ предотвратить это… но я с тобой.

– Ты еще не слышал вторую часть моего предложения.

– Мне и не надо ее слышать. Она касается того, чтобы избавиться от Камнора, верно?

– Я хочу получить от него документ. Пусть он подтвердит свое участие в плане «Свиток благоволения», чтобы потом он не смог отвертеться. Или – да, он выходит из игры.

– Опасно, – задумчиво заметил Гранвиль Петерсон. – Даже если он и подпишет такую бумагу, как только он выйдет из этой комнаты, он сможет причинить массу вреда.

– Я подумал об этом. Я готов согласиться на круглосуточный надзор за мной в течение следующих двадцати четырех часов, чтобы каждое мое движение отслеживалось… при условии, что Камнор согласится на то же самое в отношении себя. Так что ты скажешь, Алекс?

Камнор встал и очень тщательно сверился с одними из своих наручных часов.

– Время идет, – заметил он. – У нас много других дел, чтобы обсуждать эту ерунду. Все согласны, что «Благоволение» надо запускать в ход немедленно. Что же до второй части твоего предложения… честно говоря, это просто свист в темноте для того, чтобы скрыть тупость. Мое собственное предложение более практично. Я хочу, чтобы программа «Благоволение» была передана комитету членов Клуба сейчас, немедленно. Я готов быть членом этого комитета. Поэтому если…

– Минутку. Уже было внесено предложение. – Голос Петерсона прозвучал неожиданно резко. – Счастлив заметить, что предложение является единым целым, обе его части или отвергаются, или принимаются. Мистер председатель?

– Кто за то, чтобы принять предложение Саймона Юнга?

Четыре руки поднялись сразу же: Петерсона, Вебера, Лонгмэна и одного из группы «денежных людей». Саймон и Том подняли руки, чуть выждав. Еще один банкир присоединился к ним, но с очевидной неохотой. Клэнси. Восемь.

– Против?

Камнор, конечно же. Четыре руководителя английских хунов проголосовали, как один, с бесстрастными лицами. Мэт подумал, не месть ли это? Законное суждение коммерсанта? Что бы ими ни двигало, ни один из них особенно не стремился смотреть Саймону в глаза.