То время, пока детектив говорил, Томас использовал для того, чтобы подобраться к нему поближе. Теперь он был от него меньше чем в шести футах. Стараясь дышать медленно и неслышно, он поднял пистолет, держа рукоять обеими руками, и наклонил его так, чтобы мушка на стволе четко совпадала с V-образным вырезом прицельной щели. Он читал в Интернете, что ствол пистолета подбрасывает при выстреле. Надо целиться ниже, как в того полицейского на лестнице.
Теперь пистолет был нацелен в подбородок детектива. Учитывая рывок отдачи, пуля должна попасть ему в глаз или в лоб.
И все-таки лучше подойти поближе. У него только три пули – зачем рисковать?
Детектив снова заговорил, а это Томасу и было нужно. В голос неожиданно прокралась дрожь. Хорошо. Он гораздо менее уверен в себе, чем хочет казаться.
Он абсолютно беспомощен. Хорошо.
– Мистер Ламарк, я знаю, что вы меня слышите. Давайте вести себя как цивилизованные люди. Вы гордитесь своей матерью. Неужели вы не хотите, чтобы она гордилась вами?
Томас не обратил на слова детектива никакого внимания. Но вдруг темноту прорезал голос доктора Майкла Теннента.
– Томас, – сказал он. – Я бы хотел поговорить о твоей матери.
Томас застыл.
– Расскажи мне о своей матери, Томас.
Он закрыл глаза.
Психиатр не унимался:
– Расскажи мне о своей матери, Томас. Насколько я помню, тебе всегда было трудно говорить о своих отношениях с матерью.
Томаса начала сотрясать дрожь. Он понимал, чего добивается Майкл Теннент. Он должен противостоять этому.