– Вы правы, – кивнул жующий Маккейн. – Но вначале мы должны узнать что.

Коллинз уехал с гигантским рабочим планом и с обещанием денег на десятикратное увеличение числа компьютеров, которые должны работать день и ночь, просчитывая миллиарды вариантов. Но даже если все они будут работать до изнеможения, первые результаты появятся только через три месяца – первые рекомендации действий.

С того вечера Джон плохо спал ночами, а днем его не отпускала нездоровая взвинченность. Он едва находил время почитать газеты, а вечерами иногда пытался просто напиться.

– Уже два года, – говорил он, разминая пальцы, – мы не делаем ничего, только скупаем фирмы. Но все, чего мы до сих пор достигли – это несколько тысяч тонн бланков на экологически чистой бумаге взамен обыкновенной. Но ведь задача состояла не в этом, а?

Маккейн кивал:

– Верно. Задача состояла не в этом.

– Будущее человечества. Вот в чем задача, да? Но если послушать профессора, с будущим покончено. Это лишь вопрос времени, когда конец наступит.

– Если ничего не произойдет.

– Но что должно произойти?

– Он это вычислит для нас.

– А потом? Сможем ли мы заставить это произойти? Располагаем ли мы какой-то властью? Можем ли мы вообще на что-то повлиять? Скажите мне.

Маккейн держал перед собой вилку и разглядывал ее зубья, будто впервые в жизни задаваясь вопросом, что это такое.

– Власть у нас есть, – тихо сказал он.

– Но какого рода власть? Мы же не можем двигать армиями? Мы не можем отдавать приказы на аресты людей. Мы можем только увольнять людей, и это все.

– Но вы же не хотите этого на самом деле – двигать армиями.

– Я только хочу знать, какого рода влиянием мы вообще обладаем.

– Понял. – Маккейн снова обратился к своей тарелке, отрезал кусочек жареного мяса и стал перемалывать его челюстями. – Понял, – сказал он еще раз. – Ну, хорошо. Нам не помешает показать когти. Поупражняемся в этом.

* * *

– Все азиатское пространство представляет собой сплошную проблему перенаселенности, – объяснял Маккейн перед большой картой мира, украшавшей стену его кабинета. – Китай кое-что предпринимает против этого, и даже на удивление эффективно, Индия тоже хотя бы пытается что-то сделать, хоть пока и без сопоставимого успеха. Но абсолютно безутешно все выглядит на Филиппинах. Здесь властвует римско-католическая церковь, практически любое средство предохранения считается грехом или запрещено, филиппинский мачизм требует от мужчин, чтобы они произвели на свет как можно больше сыновей, и люди размножаются так, что оторопь берет. – Он постучал пальцем по россыпи островков на карте. – Вот здесь и начнем.