Джон проводил свой досуг на передней палубе, предоставив другим осваивать дыхательные трубки и аппаратуру, а сам наслаждался покоем.

* * *

– Официально я явился, чтобы сообщить вам новые кодовые цифры для замков, – сказал Кристофоро Вакки, опираясь на трость, и тонко улыбнулся. – Но, разумеется, я просто рад случаю повидаться с вами. За столом мы всегда говорим о вас. Не то чтобы слишком беспокоимся о вас, но вспоминаем. А впрочем, что нам еще делать.

Урсула смотрела на патрона, растерянно моргая, удивленная его неожиданным появлением и отвыкшая от людей.

– Неужто уже конец августа? – спросила она.

– Тридцать первое.

– Невероятно. – Она потеряла представление о времени, как всегда, когда рылась в архивах, ни на что больше не отвлекаясь. Ей казалось, что она только вчера приехала, и вместе с тем она бы поверила, если бы ей сказали, что прошли целые годы. Она отложила ручку и встала, с непривычки чувствуя себя оглушенной от необходимости говорить. – Я кое-что нашла, что показалось мне странным. Может, вы бы взглянули?

– С удовольствием.

Она открыла витрину, в которой хранились книги Джакомо Фонтанелли, просмотрела корешки где грубо, а где искусно переплетенных томов, из которых торчали закладки, испещренные пометками.

– Вот. – Она извлекла из ряда тонкий том и раскрыла его на нужном месте. – Эта запись. Как бы вы ее перевели?

Патрон поправил очки и вгляделся в выцветшую корявую запись.

– Хм-м. Не так просто.

– Фонтанелли со временем привык делать заметки на полях, что-то вроде дневника. С кем он говорил, где запахло выгодной сделкой и тому подобное. А это – единственная заметка, которая носит личный характер.

Кристофоро Вакки сел к ее рабочему столу, подвинул лампу ближе и стал читать про себя.

– Действительно, странно, – сказал он и перевел: – «Сегодня говорил с отцом. Может быть, есть выход». Что он имел в виду?

– До сих пор я полагала, что он родился вне брака и его отец неизвестен, – сказала Урсула.

– По крайней мере, так он пишет в завещании.

– В котором утверждает также, что оставляет состояние, а не долги. – Урсула покачала головой. – Я все просчитала. Все годы, все флорины и цехины, марки и пфенниги. Хаос невероятный, но он не ошибся в расчетах. Если у него и были отложены деньги, то из сделок, которые не отражены в книгах.