В десять лет я сходил с ума по Людовику XIV. В двенадцать – по Наполеону. Французы делают вид, будто считают своего императора большим революционером, чем своего же «короля-солнце»…

36

36

Я вышел в сад, еле держась на ногах. Нули, единицы танцевали у меня перед глазами.

Нащупал в кармане телефон и громко сказал: «Эмма». Да, первое движение – позвонить тебе, поделиться открытием с тобой. Но я нажал OFF, не дождавшись вызова. Желание сохранить в тайне потрясающее открытие было сильнее.

Я пересек парк в направлении Большого канала. Прошел вдоль него, быстрым шагом поднялся по аллеям.

Передо мной стоял замок. Я не переставал воображать эту сцену. Людовик XIV на террасе строения, которое когда-то было всего лишь «маленьким карточным домиком» его отца, в первый раз принимает Ленотра в Версале. Ленотр, скромный, но уже прославившийся работой в Во-ле-Виконте, где он сделал свой первый большой парк. Король обводит рукой пространство: леса и болота.

– Господин Ленотр, мы хотим, чтобы вашему новому творению не было равных! Мы хотим самое величественное, конечно же, и самое красивое. Но прежде всего мы хотим, чтобы наши сады были гимном божественному всемогуществу.

Немного посомневавшись, король добавил:

– И еще: они должны стать доказательством существования Бога.

По тону короля, по манере произносить слова Ленотр понял, что он должен воспринять пожелания в самом прямом смысле. Вписать в эти сады, которые станут самыми величественными в мире, доказательство существования Бога. Удивился ли он такому заданию? Он знал, что молодой Людовик не был искренне религиозным. Слишком ищет наслаждений, слишком сосредоточен на себе, чтобы отдаваться молитве.