Не разжимая стиснутых зубов, Кацунума вдруг засмеялся. Сначала тихонько, а потом и во весь голос, превозмогая боль.

– Вот же вертлявая задница! Ловко придумал, хвалю… – На несколько секунд он скривился от боли. – Ладно, будь по-твоему. Но я тебя предупредил. Разболтаешь чего не надо – твоим людям крышка. Я подожду, пока ты выйдешь. Считай, до тех пор ты отсрочку себе заработал. Но только до тех пор. Сделаешь все чисто – другие останутся целы.

– Ну вот и славно.

Не знаю, что чувствует человек, которому прострелили ногу из пистолета. Наверное, что-то вроде зубной боли в ноге. А может, даже чуток полегче. По его лбу потекли струйки пота. Надо отдать ему должное: невзирая на боль, он вел машину довольно прилично. И даже не стал уточнять, что именно я расскажу в полиции. Надо думать, чем-то я его все-таки убедил.

Когда мы подъехали к дому, на часах было три. Вокруг – ни прохожих, ни полиции. Валявшийся на тротуаре верзила исчез. Оклемался – или «скорая» увезла? Как угодно. Я открыл дверь и вылез наружу. Оставив трубу на сиденье, сжал в руке пистолет, открыл дверцу водителя, помог Кацунуме выбраться. И, подставив плечо, потащил его на себе к подъезду. Хриплое дыхание свистело над моим правым ухом, а капли пота с его лба затекали мне чуть не за шиворот.

На полпути к дверям он вдруг дернулся и остановился. Похоже, как-то неудачно вывернул раненую ногу. Я решил дать ему отдышаться и поднял голову. Четыре фигуры, отделившись от стоявших неподалеку машин, неторопливо двигались к нам. Сыщики в штатском, решил было я, но ошибся. Человека в центре я знал. Это был Дайго Сакадзаки.

– Привет, малой, – сказал он негромко. – Прости – Масаюки…

Кацунума ошарашенно уставился на меня.

Сакадзаки повернулся к нему:

– С тобой, Кацунума, мы еще поговорим не торопясь. Там, куда тебя сейчас отвезут…

Двое из трех верзил шагнули к нам.

– Стойте! – сказал я. – Кто сказал, что я его вам отдаю?

Сакадзаки удивился:

– Ты о чем?

– С этим человеком я только что заключил сделку. Кто будет выполнять ее условия?

Все застыли. Но уже через несколько секунд послышался ровный голос Кацунумы.

– Ладно! – сказал он с какой-то неприязнью к себе самому. – Я, пожалуй, пойду. Славно мы с тобой покатались…

Восприняв это как сигнал, верзилы молча сняли Кацунуму с моего плеча и потащили к своей машине. Особой нежности в их манерах я не заметил.

– У него нога прострелена! – крикнул я им вдогонку. – Перевяжите его сперва!

– Непременно, – услыхал я в ответ.