ОТКРЫТЬ?
Вопреки инстинкту, рассудку, логике, вопреки желудку, горлу, крови, стучащей в венах, вопреки вставшим дыбом волосам, дрожащим рукам и подгибающимся коленкам, вопреки всему тому, что ему кричало "нет, нет и еще раз нет", социальный работник увидел, как его большой палец, анархист и самоубийца, нажимает на зеленую кнопку.
На маленьком экране телефона стало медленно возникать изображение, и душа Беппе Трекки вспыхнула, как газетная бумага.
Ида улыбалась ему, слегка надувшись, как маленькая девочка, у которой отобрали конфеты.
Внизу была подпись:
ЛЮБОВЬ МОЯ, ТЫ МНЕ ПОЗВОНИШЬ? :(
204.
— Ты молишься о близком человеке, да?
Не вставая с колен, Четыресыра обернулся на голос.
В полумраке капеллы угадывался темный силуэт.
Человек шагнул к нему.
Перед ним стоял низкорослый мужчина, росту в нем было от силы полтора метра. Большой гном. На покатых плечах посажена круглая голова. Голубые глаза горят, как лампочки. На лысину зачесаны светлые волосы. Маленькие сплюснутые уши. Серый фланелевый костюм. Коротковатые брюки на кожаном ремне с массивной серебряной пряжкой. Рубашка в клетку плотно, как воздушный шар, обтягивает круглое брюшко. Под мышкой гном держал черный кожаный кейс.
— Ты молишься за того, кто страдает?
У него был низкий голос и картавое "р" Понять, откуда он родом, по говору было трудно.
Человечек опустился на колени рядом с ним. Четыресыра почувствовал запах его одеколона. Похож на ароматизатор для туалета, от которого начинает болеть голова.
— Можно мне присоединиться к твоей молитве?
Четыресыра кивнул ему, продолжая глядеть на плачущую Богоматерь. Он уже собирался встать и уйти, когда мужчина взял его за руку и, глядя в глаза, сказал:
— Ты ведь знаешь, что Господь забирает к себе самых лучших? И что проникнуть в его промысел нам, грешным, невозможно, как невозможно ничего разглядеть безлунной зимней ночью?
Четыресыра в изумлении разинул рот. Голубые глаза человечка сверлили его насквозь.
А если он послан Богом? Если он — посланец, который все ему объяснит и поможет избавиться от путаницы в голове?