Четыресыра, медленно осевший на скамью, склонил голову и пробормотал:

— Нет, не ради себя. Рино в коме. — Он запнулся, прочистил горло и продолжил: — Мне надо с ним поговорить. Я должен узнать...

— Он в коме. — Рики в раздумье потер щеки. — Хм, с этим распятием он мог бы очнуться в тот же день. Запросто. Знаешь, что это такое, когда на тебя изливается море божественной энергии? Может даже статься, что он преспокойно встанет с постели, возьмет свои вещи и в полном здравии отправится домой.

— Правда?

— Поручиться не могу. Может, ему потребуется больше времени. Но я бы попытался. Тебе выпал редкий шанс, не упусти его. Есть только одна проблема...

— Какая?

— Нужно внести пожертвование.

— Какое пожертвование?

— Денежное, для лурдских сестер. Они..

— Сколько? — перебил его Четыресыра.

— Сколько у тебя есть?

Не знаю... — Он сунул руку в задний карман брюк и достал пухлый бумажник, набитый чем угодно, кроме банкнот. Порывшись в бумажках, он наконец извлек одну купюру в двадцать и другую в пять евро.

— Больше у тебя нет? — В голосе Рики сквозило разочарование.

— Да. Мне очень жаль. А нет, погоди. Может быть... — Четыресыра вытащил из бумажника сложенный пополам конверт. Гонорар за последнюю работу, которую он делал вместе с Рино и Данило. Нетронутые. Четыреста евро. — У меня есть еще это. Держи. — Он протянул их человечку, и тот с проворством куницы взял их и отдал взамен футляр.

— Не забывай, прямо на кожу. И ни с кем о нем не говори. А не то — прощай, чудо.

Мгновение спустя Четыресыра вновь был один.

205.

Я НЕ МОГУ НИ ЗВОНИТЬ ТЕБЕ, НИ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ТОБОЙ.

ПРОСТИ МЕНЯ.

Заливаясь слезами, Беппе Трекка набирал сообщение на телефоне.