Повсюду вспыхивали яркие огни, отражаясь в лужах, на коралловых стенах мотеля и кронах пальм. Щелкунчик сбросил скорость на нейтраль:

– Легавые, зараза!

– Не может быть! – сказала Эди, понимая, что он прав.

К джипу приближалась фигура в сером. Щелкунчик опустил стекло: здоровенный патрульный, да еще чернокожий. Его машина стояла поперек дороги, блокируя выезд.

Подгоняемые страхом, мысли разбегались в пьяной голове Щелкунчика: Господь всемогущий! Маменьку с папенькой кондратий бы хватил, узнай они, что меня уделал черножопый! Особенно маменьку.

Щелкунчик мгновенно все понял: полицейская баба выжила либо успела рассказать о нападении, сообщив приметы джипа и, наверное, его самого.

Вот тебе и черная власть.

Знал же, что после происшествия с бабой нужно бросить джип. Загнал бы тачку в ближайший канал, и все дела. Но как же хороша тут стереосистема! Реба, Гарт, Хэнк-младший [72] никогда еще так классно не звучали. Всю жизнь Щелкунчик мечтал о приличных динамиках в машине. Он оставил джип из-за потрясающего стерео, и вот теперь приходится расплачиваться.

Сучий здоровяк ниггер приближался к машине, вытаскивая пистолет.

Одноглазый потрепал Щелкунчика по плечу:

– Вылазь, шеф.

– Чего?

– Я бы вышел.

– Все, – пробормотала Эди. – Влипли.

– Заткнись! – заорал Щелкунчик.

Он схватил с сиденья пистолет и через окно выстрелил в полицейского, умудрившись попасть ему в грудь. Тот рухнул навзничь, подняв из лужи тучу брызг.

– Спокойной ночи, ниггер!

Сцинк остолбенел, Бонни и Эди завизжали. Щелкунчик врубил скорость и, сжигая покрышки, рванул с места.

– Вида-али? – вопил он. – Один выстрел, один коп! Эге-ге-гей! С одного выстрела!

В багажном отсеке Августин привстал на колено. Упер в плечо короткий приклад ампульного ружья и прицелился в неровную кромку волос на шее Щелкунчика. Августин изумился, когда Сцинк вдруг обернулся и пихнул его на пол.