– А как это связано между собой?

Мы предожили Антону не томить нас и Антон вежливо поинтересовавшись, не знаем ли мы историю про банк спермы (девочки немедленно оживились) начал рассказывать.

Так вот, исходные данные: начало 90-ых. Крупной компании требуется безопасная обналичка. Наработанных схем еще нет.

Антон в трех словах объяснил француженкам, что такое illegal encashment, и зачем это все нужно.

В крупных газетах появляется объявление: «Банк спермы приобретет продукцию у достойных кандидатов. Дорого! Анонимность гарантируется». Адрес – не указан. По телефону, естественно, дозвониться нельзя. Все время занято. В это же время с корпоративного счета снимаются колоссальные суммы, сотни тысяч долларов в день, якобы в уплату за полученную сперму.

– А в чем прикол?

– Как в чем? Приходит налоговая полиция и говорит: «Ну-ка покажите, где тут у вас сперма?» – «Так вот она, пожалуйста, в пробирочках пронумерованных». – «А кому принадлежит эта сперма?» – «Нам, разумеется. Мы же ее купили!» – «Это понятно. Но у кого вы ее купили? Кому она принадлежала, так сказать до сдачи…» – «Этого мы не может вам раскрыть. У нас же анонимность. Гарантированная анонимность. Вот и справку из минздрава посмотрите» – «Ну хорошо. Анонимность. Но как вы можете платить по 150 тыс. долларов наличными за 10 мл. спермы??!!!» – «А вы бы знали, какие люди нам ее сдают! Какие великие люди!!!»

Мы с уважением помолчали. До девочек постепенно дошла технология обналички.

– А я бы не хотела забеременнеть от какого-нибудь нобелевского лауреата. Лучше уж никаких детей, чем такие.

– Большинство людей зацикливается на детях, как на идее фикс, потому что иным образом обрести бессмертие у них не получается, – выдал очередную мудрость Антон.

Я вдруг подумал, обретаю ли я бессмертие через беременность Маши, (мне всегда казалось, что дети – лучшее средство от экзистенциального одиночества в потенциальной старости, причем эта мысль умнее и жизненнее, чем кажется на первый взгляд) но девочки были напуганы таким поворотом разговора, поэтому додумать я не успел.

– Слушайте, а что у вас в России часто вот такие жульничества бывают? – спросила Натали.

– Да. У нас и не такие жульничества бывают.

– А правда, что у вас на улицах стреляют?

– Постреливают. Но не то, чтобы часто.

– А правда, что у вас со свободой слова – не очень? – спросила Луиза-Мария, объяснив, что она без пяти минут журналистка.

– Можно сказать и так. У нас вообще со свободой не очень. Между придуманными вами французами свободой, равенством и братством мы всегда выбираем равенство, – назидательно сказал я. – Слава Богу, что у нас это, как и многое другое, не очень получается.