– Да, мы уже обсуждали это, инспектор Сорвин, – внезапно отрываясь от своих бумаг, произнес адвокат. Казалось, он находится в полусне, а может быть, он обдумывал более интересное дело.

– Повтори, пожалуйста, – обворожительно улыбаясь, попросил Сорвин.

Блум кинул взгляд на своего адвоката и пожал плечами.

– Он пришел в «Танцующую свинью». И подошел прямо к стойке, хотя видел, что я сижу там, и знал, что это выведет меня из себя.

– А почему это должно было вывести тебя из себя?

– Из-за того, что он сделал. Из-за матери и… Фионы.

– А что он сделал?

– Он убил мою мать, – устало ответил Блум. – Он отказался позвать повитуху. Сказал, что сам справится. Но он не смог ничего сделать. И она умерла в страшных мучениях.

– Откуда ты это знаешь? Насколько я понимаю, ты же был тогда младенцем.

– Соседи позвали врача. Не могли больше слышать ее крики. Они мне и рассказали.

Сорвин откинулся на спинку стула. И это стало знаком для Беверли.

– На мой взгляд, звучит не слишком убедительно, Майкл. Все это произошло более тридцати лет тому назад, и ты не можешь этого помнить, – сказала она.

– Откуда вы знаете?

– Думаю, тут есть что-то еще. Думаю, ты ненавидел своего отца потому, что чувствовал свою вину за случившееся. А вина твоего отца заключалась лишь в том, что он недооценил серьезность положения…

– А что, эта доморощенная психология так необходима? – снова поднял голову адвокат.

– Ты обвинял своего отца, потому что боялся посмотреть правде в глаза, – не обращая на него внимания, продолжила Беверли.

– Какая разница, – с пренебрежительным видом откликнулся Блум.

– А может, дело не в этом? Может, он плохо с тобой обращался?

Блум пожал плечами.

– Вы часто ссорились?