– Да, – пронзительным голосом ответила она. – Ребенок был избит.

Это произвело отрадную перемену в настроении собравшихся. Даже Айзенменгер поднял голову, и брови у него поползли вверх.

– Вы уверены? – спросил Сорвин, хотя, конечно, это был не самый тактичный вопрос.

– Да. – На ней был новый щеголеватый костюм, который ей очень шел. – Переломы четырех ребер и трещина в левой ключице…

Но Сорвину не требовался полный перечень травм.

– Именно это и стало причиной смерти?

– Почти наверняка.

– А как насчет идентификации? – спросила Беверли.

– Единственная надежда – это ДНК, так как зубов, естественно, нет.

– А вы сможете получить ДНК?

– Да.

Сорвин взглянул на Айзенменгера, словно ища подтверждения, но тот продолжал сидеть с непроницаемым видом. К несчастью, доктор Аддисон заметила этот взгляд и сразу поняла, что он означает; ее комплекс неполноценности получил хорошую подкормку.

– Я правильно понимаю, что доктор Айзенменгер присутствует здесь, чтобы выразить свое особое мнение?

Этот вопрос застал Сорвина врасплох – он не привык к проявлениям чувствительности со стороны медиков.

– Вовсе нет, – поспешил ответить он, однако на этом его словарный запас иссяк, так что пришлось заговорить Айзенменгеру.

– Это я попросил разрешения присутствовать при вскрытии, – примирительным тоном произнес он. – Профессиональный интерес, не более того, доктор Аддисон. – Он изобразил на своем лице почтительную улыбку. – Более того, я как раз думал о том, какую серьезную работу вы проделали.

Однако доктор Аддисон по-прежнему колебалась и продолжала выискивать что-либо намекающее на насмешку.

– А-а, – вырвалось у нее. – Благодарю вас.

Айзенменгер склонил голову и улыбнулся, а затем перешел к неприятной части.

– И еше мне очень хотелось бы взглянуть на тело Альберта Блума.