Виктор обернулся лицом к ненавистному противнику, застыл, широко расставив согнутые в коленях ноги. Левая рука с раскрытой ладонью выставлена далеко вперед, правая с ножом в кулаке – возле груди. Стойка «озлобленная крыса», название которой он не знал.

Чингисхан мотнул черноволосой головой, стиснул зубы и, пошатываясь, встал на ноги. Где же его противник, жалкий и перепуганный, с ожиданием неминуемой смерти в глазах? И кто этот окровавленный демон с пустыми глазницами, блистающими угольками зрачков-колючек?

Чингисхан снова мотнул головой. Боль и отчаяние постепенно отступали. Он снова превращался в безжалостного убийцу-садиста, некогда грозу казанских подворотен, а ныне – правоверного воина, согласного резать только белые тела приверженцев распятого на кресте.

Чингисхан опять стал самим собой. И увидел, что перед ним мерзкий молоденький русачок! Нет никакого демона, почудилось. Ишь как стоит, сын шакала. Не иначе учился этому глупому модному карате, и теперь корчит из себя мастера. Презренный, не знает, что он, Чингисхан, пять лет жил в Пакистане и обучался искусству владения ятаганом у дервиша Али-крутящегося...

Виктор бесстрастно наблюдал, как прихрамывающий Чингисхан шел ему навстречу. Враг держал ятаган обеими руками и с безумной, фантастической скоростью вращал его перед собой.

Зрители трепетали. Многие посещали бои не первый раз и снова убеждались, что зрелище стоит потраченных денег. Где еще можно увидеть настоящие гладиаторские бои? Ибо слово «меч» по-латыни звучит «гладиус», отсюда и термин «гладиатор» – «сражающийся на мечах», а значит, истинно гладиаторские бои лишь те, в которых убивают друг дружку посредством стали.

Ятаган рассек воздух в опасной, критической близости от вытянутой вперед, свободной руки Виктора. И тут ученик Петровича совершенно неожиданно для Чингисхана бросился навстречу холодному, несущему вечное забвение металлу. Левая ладонь шлепнула по широкому клинку, ятаган послушно ушел в сторону. Лезвие ножа коротким жалом впилось в предплечье Чингисхана, вынырнуло из глубокого колодца ранки, и шарик на конце рукоятки глухо стукнулся о переносицу азиата, а пятка Виктора, руководствуясь жестокой необходимостью, обрушилась на искалеченный мизинец воина ислама.

Чингисхан рухнул подрубленным деревом. Расслабленное тело, безвольно раскинутые руки, белки глазных яблок под полузакрытыми веками. Потерявший хозяина ятаган безобидной железякой откатился к ногам Виктора.

«Все! – подумал Виктор, вновь обретая способность мыслить словами. – Я победил...»