В этот момент двери распахнулись, и помещение заполнили полицейские.

Гомер стоял у морга, потирая руки в перчатках, с видом глубокого удовлетворения. Он излучал самодовольство, освещая все вокруг отблесками одержанной им победы.

Еще одно раскрытое дело. Еще один шаг вверх по служебной лестнице.

Мимо него сновали офицеры полиции, как в форме, так и в штатском, эксперты и врачи — эти прибыли последними, и их машины стояли в самом конце переулка. Неподалеку виднелось несколько зевак, но, как актер, не обращающий внимания на публику, Гомер делал вид, что не замечает их восхищенных взглядов.

— Сэр?

Единственный слог, произнесенный Райтом и сопровождавшийся легким покашливанием, вывел Гомера из состояния приятной задумчивости.

— В чем дело?

— С вами хочет поговорить доктор Айзенменгер.

— Зачем? — нахмурился Гомер.

Райт этого не знал, да и не очень понимал, почему он должен это знать, а потому просто пожал плечами.

— Ну ладно, где он? — раздраженно осведомился Гомер.

Айзенменгер находился в заброшенном кабинете, где ему оказывали первую помощь. Лицо его было бледным, но чрезвычайно спокойным. Гомер вполне обоснованно предположил, что ему плохо. Невысокая коренастая фельдшерица с румяным лицом, бормоча что-то себе под нос, накладывала Айзенменгеру на плечо эластичный бинт.

При виде полицейских Айзенменгер резко вскинул голову.

— Где Елена?

— Ее увезли в больницу, — ответил Райт.

— С ней все будет в порядке?

— Конечно, — ответил Райт, хотя не имел об этом ни малейшего представления.

Айзенменгер задумался, пока фельдшерица из стороны в сторону изгибала его торс. На ее лице была написана решимость, словно она определяла степень успешности своих действий по количеству стонов пациента.

— А Беверли?