Она принялась оглядывать помещение, видя, что Пендред уже начинает выпрямляться, — взгляд ее метался из стороны в сторону в поисках какого-нибудь предмета.
Ничего.
Пендред уже стоял почти во весь рост, а ей никак не удавалось найти какое-нибудь оружие. И тогда она сделала единственное, что ей пришло в голову.
Она бросилась на него и, подняв ногу, обутую в сапог, изо всех сил толкнула его в спину. Этот неожиданный удар заставил его отлететь вперед, он стукнулся поясницей о рабочую стойку, тянувшуюся вдоль стены, и с грохотом рухнул навзничь.
Если у нее и мелькнула мысль об одержанной победе, она тут же рассеялась, ибо Пендред почти сразу стал подниматься на ноги.
Елена отчетливо видела перед собой нож. Она не могла оторвать от него взгляда своих до боли расширенных глаз. Она видела его идеально гладкое серебристое лезвие, плавно сходившее на нет, и чуть притупившийся кончик. Она видела, как оно приближается, медленно и неумолимо.
А за ним она видела Мартина Пендреда с такими же невидящими глазами, как у Тиресия, и с таким же невозмутимым лицом, как у Колосса.
Она ощущала кляп, которым был заткнут ее рот, чувствовала удушье и то и дело сглатывала слюну. В ее голове с бешеной скоростью мелькали разные мысли. Она думала о своем страхе, о чувстве ярости, о беспомощности, о том, что ей холодно, что такого ужаса она еще никогда не испытывала, о том месте, где она находилась, и о том, где она окажется, когда ее уже не будет; она понимала, что ее ждет смерть. Она чувствовала страшную боль в груди и думала о том, как все это несправедливо…
Откинув голову назад, она выгнула шею, одновременно понимая, что, пытаясь увильнуть от лезвия, она лишь облегчает ему задачу.
Нож продолжал приближаться.
И вдруг с невероятной стремительностью лезвие вместе с Пендредом исчезло из поля ее зрения, и вместо них перед ней возникло решительное и в то же время испуганное лицо Беверли Уортон.
Сознание Айзенменгера уплывало, и он понимал это. Он успел заметить, как Беверли отшвырнула Пендреда, но все вокруг уже погружалось во тьму и покой. То, как
Пендред налетел на стойку и рухнул на пол, Айзенменгер уже не увидел.
Затем Пендред снова начал подниматься, но это происходило уже с кем-то другим. Это представляло определенный интерес, но не более того…
— Джон?!
Он не слышал голоса Беверли, просто что-то отдалось в его сознании.