— Послушай, — сказал Томас, — я понимаю, как это выглядит. Но, Нейл, тебе лучше, чем кому-либо другому, известно, что всегда есть нечто, что не углядишь простым глазом. — Не успев сказать это, Томас понял, что сказанное было напрасно. Нейл следил за ним обращенным внутрь себя взглядом, который всегда появлялся у него, когда он не столько слушал, сколько обдумывал, что сказать дальше. — Всегда есть что-то сверх! Нейл. Нейл? Послушай меня. Зри в корень.

Нейл выждал какое-то время с напускной учтивостью, так, словно хотел убедиться, что можно спокойно продолжать.

— Поверишь ли, что все окончательно сложилось у меня в голове, когда я как-то раз ужинал у родителей? — спросил он. — Ты же знаешь моего папашу: он вечно разводит рацеи о том, о сем, не давая тебе и словечко вставить, и никогда, ни разу и не подумает, что может ошибаться. Я просто сидел у них — мама приготовила индейку, — как вдруг меня осенило, что его обосновательный модуль перегружен, что единственная подлинная разница между ним и моими подопечными состоит в том, что его случайно запрограммировали. Я понял, что передо мной просто еще один механизм. И мама — тоже, со своим квохтаньем, что мало томила жаркое в духовке. Я сидел и наблюдал за тем, как они проходят один рутинный поведенческий цикл за другим. Ты только представь: увидеть, что твоя мать механизм?!

— Да брось ты, Нейл, — фыркнул Томас. — Послушай только себя! Твоя мать не механизм. Слишком уж она для этого свихнувшаяся дура!

Но Нейл не слушал.

— Думаю, что, работая на АНБ, я дошел до какого-то предела. Это случилось не сразу: я просто наблюдал определенные поведенческие типы и думал про себя, что они влекут за собой повышенную активность ядер, поставляя информации в префронтальную область коры мозга, так-так. Но после того ужина с индейкой до меня стало доходить, что все, что делают остальные, следует рассматривать в точно таких же терминах...

И снова его взгляд углубился внутрь.

— Тогда-то я и перечитал твою книгу.

Томас хохотнул, но из-за отсутствия движений руки и головы, которые обычно сопровождают хохот, звук получился странный.

— Ну что, дошел до дна, как думаешь?

Улыбка Нейла получилась одновременно скептической и искренней. Повернувшись к ближайшему столу, он вытащил из-под груды бумаг книгу в потрепанном переплете. Томас мельком заметил название, тисненное золотыми буквами на черном матерчатом корешке: «Сквозь потемки мозга». Нейл раскрыл ее на странице, заложенной одним из оранжевых стикеров, торчавших из книги, как языки. Приподняв и держа ее в вытянутой руке, как проповедник, он прочитал: