– Почему… не сообщил? Был ранен?
– Долгая история.
Она притянула его к себе, начала целовать, как впервые. Оторвалась, улыбнулась, почти задохнувшись.
– Правда ты!
Он сунул руки ей под ночную рубашку, тиская груди. После первой операции по наращиванию буквально обезумел, потом как бы потерял интерес, точно так, как терял интерес ко всему остальному. А сейчас в спальне совсем другой Ронни. Тот, каким был в их лучшие времена. Погибший и вернувшийся.
Он начал раздеваться – расшнуровал кроссовки, спустил штаны, продемонстрировав мощнейшую эрекцию, сорвал куртку с капюшоном, черный свитер поло, стащил носки, откинул одеяло, грубо задрал ночную рубашку на бедра.
Встал над ней на колени, лаская пальцами хорошо известные сладкие местечки, безошибочно их отыскивая, отчего внутри забушевал огонь. Наклонился, сдернул бретельки, обнажил груди, долго целовал по очереди, по-прежнему работая пальцами.
Глубоко внутрь вонзился огромный член, твердый как камень, чего не бывало за долгие годы.
– Ронни! – радостно завопила она.
Он крепко прижал к ее губам палец:
– Ш-ш-ш! Меня здесь нет. Я призрак.
Она его обхватила за шею, притянула к себе, с наслаждением чувствуя кожей колючую бороду, и принялась толкаться всем телом, снова, снова и снова, чтобы он вошел в нее дальше и глубже.
Выдохнула ему в ухо:
– Ронни… – все чаще дыша, доходя до экстаза.
Потом они неподвижно лежали, глотая ртом воздух. По телевизору еще шел фильм. Вентилятор с обогревом бесперебойно гудел, выдувая теплый воздух.
– В жизни не слышала о сексуально озабоченных призраках, – прошептала Лоррейн. – Можно вызывать тебя каждую ночь?
– Надо поговорить, – сказал он.
100
100