– Ну и гад же ты, Рой, скажешь, нет?

– А я не могу поверить, что ты опять трогал мою драгоценную коллекцию записей. Я тебе разрешил переночевать одну ночь. Не просил вытаскивать каждый диск из футляра и разбрасывать по всему полу.

Брэнсону хватило совести смутиться.

– Хотел тебе помочь, разобрать… Черт возьми… извини. – Он хлебнул кофе, подавил зевок.

– Ну, как там заключенный? Когда ты прилетел?

Брэнсон взглянул на часы:

– Где-то без четверти семь. – Он все-таки зевнул. – По-моему, за последние две недели мы истратили годовой бюджет суссекской уголовной полиции на заграничные поездки.

Грейс улыбнулся:

– Уилсон что-нибудь сказал?

Брэнсон с наслаждением пил кофе.

– Знаешь, насколько я могу судить, он действительно кажется славным малым.

– Ну, еще бы. Милее ты никогда не встречал, правда? Одна маленькая проблема – вместо того, чтобы честно трудиться, предпочитает жен убивать. – Грейс бросил на друга притворно-укоризненный взгляд. – Это ты славный парень, Гленн. Если б не моя дерьмовая жизнь, может, я тоже был бы славный. А Ронни Уилсон не славный. Просто умеет внушать людям подобное впечатление.

Брэнсон кивнул:

– Угу. Я имел в виду не совсем то.

– Отправляйся домой, поспи, прими душ, потом приходи.

– Сейчас. На самом деле он много чего сказал. Был в философском расположении духа, хотел выговориться. Мне показалось, что устал скрываться. Шесть лет в бегах. Поэтому согласился с нами вернуться. Только все беспокоился о какой-то тайской птичке. Просил разрешения послать ей сообщение.

– Ты ему права зачитал, прежде чем он заговорил?

– Зачитал.

– Молодец.

Значит, все сказанное Ронни Уилсоном в самолете может использоваться в суде.