Итак, мы прибыли в «Фэмилиленд». Роуз и фэбээровцы тотчас направились на Радужную аллею, где проходили съемки. Нас с Терри вежливо попросили подождать в кабинете Брайана Карри, пока Роузу не понадобиться ехать на очередную деловую встречу.

– Незачем ввосьмером ошиваться вокруг босса, – доходчиво объяснил агент Черч.

– Похоже, Роузу просто надо, чтобы мы сидели тихо и не рыпались, – процедил Терри, едва за нами закрылась дверь кабинета Брайана. – Может, свалим куда-нибудь, протрясемся, пока он под охраной доблестных парней из ФБР, а, ребята?

Мы принялись строить предположения на уже поднадоевшую тему: «Какая хитрая бестия могла измыслить подобное преступление?»

– Кстати, о бестиях, – вспомнил Терри. – Джуди Кайзер убили целых пять дней назад. Похоже, некто много и успешно работает над тем, чтобы информация не попала в прессу.

– Помните секретаря Роуза, Ричарда Вилланте? – спросил Брайан, откашлявшись перед словом «секретарь». – Айку чертовски повезло заполучить на работу секретаря, который на Законе Запирательства собаку съел. В деле сокрытия информации от прессы Ричарду равных нет.

Впрочем, во всей Калифорнии не наберется достаточно юристов, чтобы утаить от прессы крушение частного самолета «Ламаар энтерпрайзис». Мы перещелкали все каналы телевизора, и ни на одном из них крушение не расценивалось как несчастный случай. Теории строились вокруг теракта; правда, один так называемый эксперт доказывал, что все дело в пилоте-камикадзе.

– Идиот, – обратился Терри к телевизору. – Пилот-камикадзе обрушил бы самолет в центр Бербанка, а не над пустыней взорвал.

– Пусть говорит, – вмешался Брайан. – Роузу как раз такие балабоны и нужны – мозги пудрить.

Брайан пытался работать, но мы с Терри его постоянно отвлекали. Я, например, взял со стола двойную рамку с фотографией пожилой афроамериканской пары.

– Брайан, это ваши родители?

– Да. Они поженились, когда им было по семнадцать лет, – расплылся в улыбке Брайан. – Мама работала учительницей начальных классов, а папа сорок лет был полицейским на железной дороге. Он удивительный человек. Господь, когда его вылепил, сразу форму разбил, во избежание дубликатов.

– С моим отцом он так же поступил, – подхватил я. – Потому что форма уже была с трещиной.

Карри расхохотался.

– А чем занимался ваш отец?

– Он жизнь положил, чтобы выбить из меня дурь. И даже сейчас ему нет покоя.

– Извините, джентльмены, что вынужден прервать ваше состязание в остроумии, – встрял Терри, – но, осмелюсь заметить, от нас с вами сейчас не больше пользы, чем от козла молока. Может, хоть выйдем пообедаем как люди?