– Я подумал, Мюллер, тебя это дело заинтересует.

– Так ты по доброте душевной, а, Ломакс? – сразу просек Мюллер. – Ты просто вспомнил, как мне было досадно, когда убили Лукаса, – это ведь означало, что зря я лазил по педофильским сайтам, – вот ты и решил кинуть мне кость – возместить, так сказать, моральный ущерб. Я прав?

– Прав. Я предлагаю тебе работу из чистого сострадания.

– Что ж, давно мне не кидали таких сладких костей. Спасибо, друг. Я тебя не подведу.

– Хорошая новость, – объявил я, нажав «отбой». – В деревне Дураков, можно сказать, праздник.

По сравнению с особняками Кеннеди и Барбера жилище Лебрехта казалось скромным – конечно, если слово «скромный» уместно, когда имеешь дело с доминой стоимостью не менее пяти миллионов. У ворот стояли четыре автомобиля. В любом другом штате мы бы расценили это как знак, что здесь собрались все трое наших подозреваемых, но только не в южной Калифорнии: четыре автомобиля с тем же успехом могли свидетельствовать, что дома никого нет, а подозреваемый поехал проветриться на пятом.

На звонок открыл мужчина лет пятидесяти с хвостиком. Он был голубоглаз, тонкогуб и абсолютно лыс. Темя его отсвечивало под люстрой – видимо, он заодно и по собственной макушке бархоткой прошелся. Костюм свой мужчина выдержал в лучших традициях жанра – черные брюки, накрахмаленная белоснежная сорочка, жемчужно-серый галстук и полосатый жилет, – ни дать ни взять дворецкий из старого фильма. Мы сверкнули своими значками и вежливо ответили: «Нет, у нас не назначено».

– Секунду, – произнес дворецкий так, как если бы сказал «твою мать», и захлопнул дверь у нас перед носом.

– Вроде славный парень. Правда, любит свою власть показать. Ну а кто не любит? – заметил Терри, щелкнув каблуками и взяв под козырек.

Через минуту дверь снова отворилась.

– Мистер Лебрехт примет вас в медиазале, – сообщил дворецкий. – Следуйте за мной.

И мы последовали. Терри, разумеется, не преминул предварительно стать навытяжку, ибо для чего и существуют расследования массовых убийств, как не для того, чтобы поприкалываться.

Обстановка была в стиле школы «Баухаус»,[35] иными словами, в стиле продвинутой ИКЕА – истинный ариец Клаус Лебрехт, видимо, таким образом подстраховывался от недопониманий насчет этой истинности. В медиазале нашим взорам предстали три огромных телевизора, настроенных на разные каналы, а также три престарелых джентльмена. Прежде чем они успели подняться с диванов, я направился прямиком к Митчу Барберу и пожал ему руку.

– Здравствуйте, мистер Барбер, как поживаете?

Затем я обернулся к Лебрехту. Он встал мне навстречу. Лебрехт был высокий и поджарый и очень походил на Авраама Линкольна, разве что бороду не носил. Он протянул мне руку. Я сунул ему свою визитку.