– Наручные часы с изображением щеночка Снупи? Это намек на то, что я торможу события?

– Нет.

– Дай-ка примерю. – Дайана расстегнула ремешок часов с Кроликом, красовавшихся на ее левом запястье.

И вдруг она все поняла. И глубоко вздохнула.

– Может, я преувеличиваю опасность, – произнес я, – но, по-моему, часы с изображением ламааровского Кролика определяют тебя в разряд мишеней. А Снупи пока никому дорогу не перешел. Мне так будет спокойнее.

Дайана села на кушетку. Глаза ее наполнились слезами, несколько слезинок скатилось по щекам.

– Я тебе настроение испортил? Прости меня, Дайана.

– Нет, Майк, что ты. – Она шмыгнула носом. – Просто обо мне так давно никто не заботился. В смысле не заботился так, как ты. Спасибо.

На колени к ней прыгнула пушистая белоснежная кошка. Дайана принялась чесать ее за ушами.

– Познакомься, Майк, вот моя Бланш. В прошлый раз вы с ней не встретились, потому что я заперла дверь спальни. – Дайана сняла кошку с колен и посадила на пол. На черном платье остались длинные белые шерстины. – Ты спрашивал, почему я редко надеваю черное. Это вопрос к Бланш.

Мы поехали в японский ресторан на Третьей Западной улице – не самый модный, а значит, и не переполненный по субботам. По взаимному молчаливому согласию в разговоре мы обходили стороной тему «Ламаар энтерпрайзис».

Два часа спустя Бланш снова была самым бесцеремонным образом выставлена из спальни.

Не знаю, со сколькими женщинами я переспал. Во всяком случае, мне есть с кем сравнивать. С большинством любовниц мои ощущения сводились к чистой физиологии; с Джоанн и Дайаной над физиологией превалировали бурные эмоции.

Дайана развязала шнуровку платья, и оно упало на пол. Перешагнув через него, она застыла в ожидании, пока я сниму с нее черный бюстгальтер и черные же трусики. Выглядела она, как мечта всякого мужчины, который хоть раз предавался фантазиям, листая каталог женского белья.

Когда мне было девятнадцать, я старался вскочить на все, что шевелится. Тогда меня мучил только один вопрос: почему это называется «заниматься любовью»? Перепих – он и есть перепих.

С Дайаной же я занимался любовью, проявляя нежность и смиряя нетерпение, – последнее было нелегко, учитывая, что мои гормоны рвались в бой, как разогретое шампанское.

Мы проснулись в позе ложки – я обнимал Дайану сзади, держа в ладони ее грудь. Я уткнулся носом Дайане в шею, и через несколько секунд мы уже дышали часто и в унисон.

– Иди ко мне, – прошептала Дайана. Я потянулся было за презервативом, но она сказала: – Зачем тебе резинка? Я здорова, и у меня безопасный день. Я хочу почувствовать, как ты входишь в меня. Очень хочу.