Теперь же возле бассейна был только один взрослый человек – очень толстая женщина лет сорока, в закрытом купальнике бледно-лилового цвета. Глаза ее были скрыты за солнечными очками; она жизнерадостно улыбалась яркому солнцу и жевала жвачку. Глядя на нее, Б.Б. сочувственно покачал головой: вот несчастное, жалкое существо – копченый тюлень с безжизненными, обесцвеченными завитками на голове, ноги – как два гондона, наполненных простоквашей. Напротив женщины, у другого края бассейна, громко резвились двое мальчишек – те самые, которых Б.Б. заприметил прежде. Двое брошенных, никому не нужных ребятишек. Если их бросить на произвол судьбы, их жизни пройдут впустую и принесут им только разочарования. Б.Б. определенно видел, что этим мальчикам не хватает наставника.

В глубине души он чувствовал, что не должен искать себе новых воспитанников, ведь дома его ждет Чак Финн. Но, с другой стороны, сейчас-то он здесь, а этим мальчикам явно нужна направляющая рука взрослого. Он просто обязан сделать все, что от него зависит, чтобы помочь им: отвернуться в такую минуту было бы дурно, эгоистично.

Б.Б., шаркая, пересек парковку и приблизился к женщине в шезлонге, заслонив ей солнце. Женщина спустила очки на кончик носа и, сощурившись, посмотрела на Б.Б.; он одарил ее своей самой обворожительной улыбкой.

– Простите за беспокойство, – сказал он, – но это случайно не ваши дети?

Сразу было ясно, что это не так, но Б.Б. был не прост: он знал, как лучше вести себя в подобных ситуациях. Достаточно проявить немного уважения – и женщина не будет препятствовать его благородному порыву.

– Они вам тоже мешают? – спросила она и наморщила нос, будто собираясь чихнуть.

Б.Б. пожал плечами:

– Я просто так спросил.

– Нет, не мои, – ответила она. – Если бы у меня были дети, я бы не позволила им вести себя так. По-моему, они здесь с отцом. Рано утром я видела, как он уехал на микроавтобусе. Видимо, оставил их одних. Кстати, он очень даже ничего… – задумчиво добавила женщина.

Именно это Б.Б. и хотелось услышать – что поблизости нет ни родителей, ни опекунов, которые стали бы противостоять ему и развивать в детях дурные наклонности, объяснять, что правильно, а что нет, внушать основы ханжеской морали, тем самым лишая их того, что им так нужно.

– Пойду поговорю с ними, – сообщил Б.Б. просветленным голосом, словно соглашаясь сделать за нее грязную работу. – Попрошу, чтобы они вели себя потише.

– Спасибо, очень мило с вашей стороны.

Повисла неловкая пауза.

– У вас очень красивые очки, – похвалил Б.Б., не зная, что еще сказать.