Она зло буркнула, что, конечно же, не собирается есть эту гадость. Тогда я сунул пакет с оставшимся пончиком в карман пиджака. Затем снова мысленно вернулся к разговору с Нисиной. Только сейчас мне удалось сформулировать мысль, все это время подспудно не дававшую мне покоя. Мари, жаждавшая услышать подробности, отчего-то молча гнала машину. Мы уже подъезжали к мосту Цукудабаси, когда она пробормотала:
— Что ты собираешься делать с оружием?
Я резко повернулся к ней. Взгляд ее был направлен на дорогу. Фары грузовика на мгновение выхватили из темноты ее жесткий профиль, и он тут же снова потонул во тьме. Ну конечно же! Она обыскала мою сумку, пока я был в магазине. Я только вздохнул:
— Нарушение неприкосновенности частной жизни граждан?
— А ты что же, думал, кто-то поверит в твое жалкое вранье про биту? Ты не расслышал вопрос? Что ты собираешься делать?
— Честно говоря, и сам толком не знаю.
Снова красный. Притормозив, она резко взглянула на меня. Просто сидела и молча рассматривала. В тусклом свете приборной панели я вновь разглядел в ее глазах знакомый свет и залюбовался их диковатым блеском.
— Я не обманываю тебя. Я действительно не знаю. Сам пока не представляю, что там произойдет.
Она сунула руку в свою сумку и, вытащив какой-то предмет, уставилась на него. На ее ладони лежал мобильный телефон.
— Куда ты собираешься звонить?
— Сто десять.
Она уже собралась нажать кнопку вызова, но я выдернул у нее телефон. Я схватил ее за тоненькое запястье, она попыталась сопротивляться, выкрикнув:
— Что ты делаешь?
— Зеленый. За рулем опасно говорить по мобильному телефону.
Сзади посигналили, и ей пришлось жать на газ. Она разочарованно проворчала:
— В полицию можно позвонить и из автомата.
— Полагаться на высшие силы — не в моих правилах. Может, как крайняя мера это приемлемо, но в данном случае хотелось бы этого избежать. Спроси потом у нашего юного друга-курьера. Думаю, он того же мнения.
— Ты собираешься совершить убийство. Или сам можешь быть убит. И все из-за чего?
— Ну, не знаю.
В ответ она прошипела: