— Я тоже так думаю.

— А вон там справа полигон морской авиации, — сменила тему Стэйси. — Видите огромный пустырь? Ближе мы подлететь не можем, это запретная зона. Эй, они сегодня бомбят! Видите самолет набирает высоту? Ух ты! Я такого не видела почти год. Обычно они бомбят с больших высот, но иногда тренируются в бомбометании с бреющего полета, отрабатывают уход от вражеских радаров. Вон, посмотрите. Видите? Этот парень как раз заходит на бреющем.

Сердце бешено заколотилось в груди Асада Халила. Он закрыл глаза, и в памяти всплыли сверкающие красные шлейфы надвигающихся на него штурмовиков, а вдалеке всполохи пожаров в Триполи. Штурмовик резко взмыл вверх, а через несколько секунд прогремели четыре оглушительных взрыва, и мир вокруг него перестал существовать.

— Демитриос? Демитриос? Вы в порядке? — встревожилась Стэйси.

Халил очнулся, оказалось, что он закрыл лицо ладонями. Под пальцами струился пот. Девушка трясла его за плечо. Он убрал ладони от лица и глубоко вздохнул.

— Спасибо, я в порядке.

— Вы уверены? Если вас тошнит, то я могу дать вам пакет.

— Не надо, все нормально.

— А может, хотите воды?

Халил покачал головой:

— Нет, мне уже гораздо лучше.

— Наверное, вам не следует смотреть вниз. У вас головокружение, вертиго. Как будет по-гречески «вертиго»?

— Так и будет, «вертиго».

— Не шутите? Значит, я говорю по-гречески.

Халил посмотрел на девушку, а она посмотрела на него.

— Все ясно, шутите.

— Конечно, шучу. — «Если бы ты говорила по-гречески, то сразу бы поняла, что я не говорю на этом языке», — подумал Халил.

— А вон там слева… ох, только не смотрите… это Дейтона-Бич. Большие отели на пляжах… не смотрите. Вас не тошнит?

— Нет, я в порядке.

— Ну и хорошо. Мы начинаем снижаться, нас может немножко потрясти. — Стэйси установила частоту на радиостанции и нажала кнопку передачи. Из динамика раздался женский голос: