– Смешно, – Ричард громко рассмеялся. – А ты парень что надо. Ты мне нравишься. Не особенно разговорчив, но парень ты хороший. Ну, для полицейского. – Он тяжело навалился на стойку, рукав его рубашки намок от пролитого спиртного. – Я тебе открою еще один секрет. Я ухожу с работы. Переезжаю через улицу, к федералам, но – хочешь верь, хочешь нет – федеральные приговоры еще более драконовские. Башку бы себе разбил от радости.

– Зачем же ты это делаешь? Если так сильно ненавидишь?

Ник поднял голову; он выглядел на удивление трезвым:

– Мы боимся, что больше никто не станет это делать.

Ричард побарабанил пальцами по стойке:

– Мы непопулярны. Раньше у нас были легендарные, великие государственные защитники. А сейчас государственный защитник – это просто трясущаяся мямля. Мальчик для битья.

– И слабак, – подхватил Ник. – Мы слабаки.

– Мне вот кажется, что парни вроде вас правят бал, – сказал Тим.

– Шутишь? – Ричард крутанулся на стуле и икнул. – Ты смотрел новости? Все это мщение… оно находит широкую общественную поддержку.

– А почему мы должны верить в систему? Почему не попробовать взять дело в свои руки?

Ричард сжал руку Тима, и его голос зазвучал мягко и надтреснуто:

– Потому что в этом такая безнадежность.

Он нагнулся, и его вырвало на собственные ботинки.

Девушка рядом с ним взглянула на свои забрызганные туфли и завизжала. От лужи поднимался тухлый запашок. Ричард усмехнулся; его подбородок был испачкан блевотиной.

Барменша материлась как сапожник, накачанный секьюрити что-то лаял в рацию. Вышибала снаружи пробился сквозь толпу и схватил Ричарда.

– Эй, ублюдок, я говорил тебе: еще раз нажрешься в моем клубе, и тебе конец.

Другой парень оттащил от стойки Ника.

– Спокойно, – вмешался Тим. Вышибала треснул Ричарда об стойку. Тим резко выбросил руку вперед, схватил вышибалу за толстую шею и большим пальцем надавил на солнечное сплетение. Тот издал какой-то сдавленный звук и застыл.

– Это была не просьба, – сказал Тим.